И зима лютовала, как ведьма,
И судьба искрошилась в табак…
Нелегко огрызаться медведям
Перед сворой безумных собак.
Нестерпеть бы смертельной угрозы,
Но в душе от избытка любви,
Как в саду, с раскрасавицы-розы
Соловей заливался : «Живи!»
Как уж славить и море и сушу,
И небес голубой окоём:
Это ж Новое время сквозь стужу
Вдруг запело во мне соловьём.
И надежд и свершений – яро
Славил он молодые рати,
Невзначай отряхнув под фанфары
Стопудовую гирю тоски.
В золотую симфонию века,
Как игрок, я рванулся ва-банк,
Обретая в себе Человека,
И на цепи сажая собак.
Я и так уже был, как на плахе,
Эти псы измывались больней,
Подступаясь к врачующей птахе
Под медвежьею шкурой моей.
Здравствуй, Новое время! Без пошлин
Объяснюсь в неизбывной любви:
Пусть же люди, травленные в прошлом,
Снова встанут на крылья свои.
В путь – дорогу? Так птицею-тройкой!
Правда-матка? Так режь напрямик!-
Чтоб живой эшелон перестройки
Не упёрся в дремучий тупик;
Чтобы мир без шипов и без торгов
Перед нами в почтеньи поник,
Чтоб старик Ломоносов в восторге
Хлопнул озимь французский парик!
Я розарий зажгу на морозе,
Я дойду до молочных морей.
Да хранит меня алая роза,
И услышанный вдруг соловей!
Июнь, 1987