Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души.
С. Есенин
По утрам грибочками с лесных опушек
Собирались из окрестных деревушек
Без отцов оставшиеся детки
В сиротливое лукошко семилетки.
Здесь о хлебе - ни намека, ни просвета
Да и школа вся - разута и раздета:
Шли вдогон ребячьи горести и беды
На алтарь величия Победы.
Детвора, от бедности на зависть падка,
Всё печалилась мне: «У тебя-то –папка.
Вот и мы, отцы б живые были,
Так в онучах да в лаптях бы не ходили».
А учительница (в голосе дрожалось):
«Я на папу никогда не обижалась.
Пусть меня он хоть сейчас ремнем огрел бы,
Если б в танке под Берлином не сгорел бы».
Мне казалось, что случись, так уж, смышленыш,
Да в учительницу по уши влюбленыш,
О как верилось -ничто б не помешало!-
Я бы выхватил её хоть из пожара.
Но, сказать по правде, скверно я учился
Всё играл с друзьями да в лугах носился,
Так ремня, что, может, многим не хватало,
Мне за восемь деревень перепадало.
Свой ремень военный часто брал родитель,
Много отчей прыти прилагал воитель:
Мне порой казалось – насмерть убивает,
А отцу казалось – много не бывает.
Он «работал» в духе собственной «коронки»:
«Чтоб ты сам учился! И твои ребёнки!»
Этот луч надежды век не позабуду:
«И живой останусь! И ребёнки будут!»
Я визжал от боли, беззащитно плакся,
Так завидуя сиротам в нашем классе,
Что, сиротскую развеивая скуку,
Ужасал оцепеневшую округу.
Вспоминаю об отцовской порке-
Речи нет о кайфе иль восторге,
Но судьбы моей божественная милость
По отцовскому сценарию сложилась,-
В сверхпрестижном университете,
Жаль, друзей из детства я уже не встретил.
Им, небитым, вольным, диковатым,
Стало до меня весьма далековато.
Но теперь шальною радостью на свете,
Живо развиваясь, подрастали дети:
К знаньям так тянулись! В школе так учились!-
От пятёрок двадцать лет дневники ломились!!!
Жизнь бурлила и звенела песней.
Две дочурки, как для равновесья,-
Как в оплату мне за слёзы молодые,
Принесли медали золотые.
Чада жили явью совершенства.
Я купался в облаках блаженства:
Ведь душа, полна отрады и теплыни,
Вся цвела. Да и цветет поныне.
Благодарный пашне и глаголу,
Я люблю Лопатинскую школу
От её испытанных порогов
И до гениальных педагогов.
Хоть одной из дочек золота не дали-
Удостоена серебряной медали.
Видно, сам я что-то здесь прохлопал
А, скорее, дед не доработал.
Но и серебро ведь,- как в любви признанье,
Торжествует в нем ответное призванье,
Свет любви и ласки излучать умея
В золотую память деда Тимофея.
Жаль, отец-герой давно отвоевался
И о редкостных медалях не дознался.
О, как яро воевал за них родитель,
На войне и в трудной жизни – победитель!
Апрель 2002 год