Эти ночи длиною в жизни,
Фонари, раскраснелые, вдалеке,
И гудок, пронзительно чистый,
Поезда, проходящего налегке.
Из окна, обездоленный, видишь
Жизнь, что ходит где-то вовне
И сиротские чувствуешь жилы,
Пульсирующие в естестве.
И становится страшно бессильно
От разверзнувшейся пустоты.
Мы с тобой никогда и не жили,
А "живыми" звались в хвастовстве.
Не имели ни крыльев, ни силы,
Не вкушали лавандовой красоты.
Только путы свинцово давили
На сердца, требующие высоты.
И кроваво разорваны руки,
И в груди поселилась тоска.
Ну, а все ж, перекрещены судьбы,
От зеркал не уйти никуда.