Пируют трое в ресторане.
Цветы, шампанское вино
Игриво плещется в стакане,
В природе так заведено.
На полках дюжина бутылок,
Мерло, кальвадос и шартрез.
Есть от чего чесать затылок,
Когда названий всех не счесть.
Гарсон неслышно носит фрукты,
Мадам отвесив комплимент:
"Вам всем троим морепродукты?
Пардон, месье, один момент".
Через минуту появился
Поднос размером с "Мерседес".
На нем чудесно разместился
Сплошной морской деликатес.
Омары, устрицы, креветки
В своей природной скорлупе.
И молодые и старлетки
Здесь, как приманка на тропе.
Там возлежали на подносе,
Утяжеленном битым льдом,
Кого уж по морю не носит,
Те свой покой нашли на нем.
А трое пили выпивали,
И обсуждали стол морской.
К моллюскам уксус подливали,
В щипцах хрустело скорлупой...
Привет вам, труженики моря,
Мы пот со лба стираем свой.
Клешней хрустеть, не с ветром спорить
И пот не тот, не трудовой.
Деликатесная вечеря
Продолжалась. А пока
Глазами шарю в интерьере,
Начав со стен и потолка.
На желтых стенах силуэты,
Фрагменты, сцены прошлых лет.
Там люди были так одеты,
Сейчас таких в помине нет.
Себе я прошлый век представил -
Париж, ямщик, кабриолет...
А в Ля Куполь свой взор направил
Купчина-глыба средних лет.
Идет развалистой походкой,
Зовет гарсона просто так:
"Голубчик, сбегай-ка за водкой,
Пока я вовсе не обмяк.
Неси-ка русскую закуску,
Густые щи и расстегай.
Мне пол кастрюли не нагрузка.
Эй кучер, лошадь распрягай.
Давненько не был в ресторанах,
Последним был московский "Яр".
Блестящий, шумный, весь в цыганах.
На ресторан, а божий дар".
Купец пирует сам с собою,
Себе в усы тепло смесь:
"В Москве ходили мы гурьбою,
Святым крестом перекрестясь".
У входа кучер лошадь поит,
На небе звездочка зажглась,
В камине зимний ветер воет...
Вдруг песня тихо полилась:
"Ямщик не гони лошадей,
Мне некуда больше спешить..."
"Ну, барин, ты больше не пей.
А то не смогу дотащить".