«КАК МАМА ПРИНЯЛА МОЕГО БУДУЩЕГО МУЖА СЕРЕЖКУ»
Расскажу я вам опять про свою маму, какая она у меня чуткая!
Очень захотелось мне снова поделиться с вами воспоминаниями!
Больно вы хорошо реагируете на них своими отзывами, чем и греете мне душу!
Если вы согласны, тогда начнём…
В годовщину смерти моего родного отца (24 июня) Ганина Николая Александровича,
я познакомилась, далеко не случайно, со своим будущим первым мужем
Сергеем Николаевичем Храбрым!
Он на 7,5 лет был старше меня: белокур, антично красив, начитан, набожен
и очень благочестив!
Естественно, он не курил и не употреблял спиртных напитков, причём, даже пива
и вина! Было у него одно «но», с которым я смирилась сразу же, как только
узнала, что Серёжка, как и мой родной отец «болеет» за футбольную команду
«Спартак»!
Мой будущий муж был футбольным фанатом, жаль, но именно, через двадцать лет
это стало причиной для нашего развода, а пока, я этого ещё не знала,
и радовалась, что жизнь подарила мне надёжного заступника, заменив покойного отца!
Видимо, столько выделили нам Русские Святые прожить вместе, и не более того.
Срок этот был нем на роду написан, а с Судьбой спорить не принято.
Я поняла сразу же — он станет моим мужем, как только услышала от него,
что он сильно верит в БОГА — Иисуса Христа, и никогда не изменит своей жене,
что это будет Женщина — одна единственная на всю его сознательную жизнь,
поэтому, он и решил обвенчаться с ней в православном храме…
Вот, эта последняя фраза, сразив, напрочь, меня и «доконала», окончательно:
в одночасье я сдала все свои «горделивые позиции» и «нормативы по гонору»,
как только поняла, что ему можно доверять… и, знаете, не ошиблась!
Школьные товарищи моего будущего мужа все, как один звали его «грек», это,
видимо, оттого, что он знал историю, «как своих пять пальцев», и сложён был
на редкость атлетически!
Но, это было ничто, в сравнение с тем, как он держался! Аристократ.
Мне достался самый, что ни на есть всамделишный и разнастоящий аристократ!
Некоторые из зависти или по незнанию дела, называли его «белоручкой»,
но это было, далеко не так! Правда, он никого в этом не разуверивал!
Муж мой Серёжка был великий труженик, но объяснять он этого никому не собирался,
всё равно, не поймут, или извратят, тем не менее, людей он никогда не обижал,
и снисходительно прощал им все их заблуждения, улыбаясь своей наследственной
белозубой улыбкой, которая вне всякого сомнения являлась великим сокровищем!
Теперь этот дар «не обижать людей» принадлежит и моему сыну Сашке,
полагаю, что достался он ему по наследству от родного его отца вместе с улыбкой!
Но, «вернёмся к нашим баранам»…
В годовщину смерти, отец мой прислал мне «помощника», а поскольку, он «погиб
смертью храбрых», то вымолил для меня — своей единственной дочки, которой
в ту пору исполнилось всего навсего 15 лет — надёжного помощника из верующей
православной семьи, который должен был, в последствие, взять на себя роль моего
наставника и всю ответственность за моё воспитание и дальнейшее обучение…
Что же, так всё и свершилось! Спасибо тебе, папенька родимый! Аминь.
И стала я «пропадать» с Серёжкой всеми вечерами напролёт!
А вечера, надо сказать, в Подмосковье у нас в конце июня просто закачаешься!
«Ни дать не взять» — курорт «Подмосковная Швейцария»! Всё создано для любви!
Это было на «Неделе всех Русских Святых», тогда-то святые и сосватали меня
за чистокровного белорусского парня, верующего до корней своих волос,
льняных, вьющихся с золотым отливом!
Все наши интересы, идеалы и даже книжные герои совпадали с ним,
тютелька-в-тютельку, «как по писанному», чудеса, да и только!
А мама моя… ей, кстати сказать, было тогда всего навсего 34 года!
Мне — 14, а папе — 39, когда он погиб при исполнение…
— Доченька моя! Где ты бываешь, так долго вечерами, у Ленки Ежовой, что ли?
— Нет, мамочка, я мальчика встретила!
— Какого мальчика? Надеюсь, хорошего?
— Да, он хороший, только не красивый!
— Зачем тебе, такой?
— Он не курит, не пьёт и в БОГА верует!
— И, как давно ты встретила, такую редкость?
— Нет. Совсем недавно! Всего две недели назад! Мы познакомились с ним
за три дня до папиной годовщины смерти…
— А вы целовались с ним?
— Разумеется! У нас же любовь!
— И что же?
— Мне нравится! Я люблю целоваться!
— Ну, раз так, то веди его к нам домой, я хочу с ним поговорить!
— Ладно, я завтра ему передам! Мы придём к тебе! Ты жди нас! Вечером…
…Серёжка пришёл сразу же, как только я сказала ему, что моя мама приглашает его
в наш дом, делать ему «инквизицию»! Он заулыбался своей лучезарной улыбкой
и сразу же согласился!
Мама сидела на стуле и ждала его, видно, что она была крайне напряжена.
Когда Серёжка вошёл, мама сразу же пересела на другой стул, на тот, что стоял
напротив, таким образом, она сразу же, указала жениху дочки на «его место».
Серёжка покорно присел, положив свою рабочую репортажную сумку себе на колени,
и опять заулыбался, совсем обычной, и вместе с тем, абсолютно-божественной
милой улыбкой, но глаза его были, почему-то «стального» цвета.
По их, такому «неопределённому цвету», можно, было понять, насколько стойкой
является его «позиция» по отношению ко мне! Мама это поняла сразу же:
— Такой от своего не отступится! — подумала она, — надо было, знать белоруссов,
этот стойкий, несгибаемый, мужественный народ, чтобы до конца понять этого парня!
Я вертелась у зеркала, и не слушала, о чём они говорили, для меня всё было давно
предрешено, и вообше, у нас троих было одно общее — все мы любили БОГА, поэтому,
я доверяла им: пусть себе поговорят, всё равно, в любой ситуации,
«последнее слово будет за мной», в тот момент, я осознавала, что эти два
родных мне человека, «будут жить только ради меня»!
…я вышла проводить Серёжку до калитки, тут-то он мне и поведал, что мама моя
вызывала его, для того, чтобы попросить, приглядеть за мною, пока она будет
находиться на санаторном лечении в городе Ёйске! И теперь на 21 день, он станет
мне «родной матерью», ещё добавил торжественно, что все деликатесы, какие только
есть на земле, а точнее в столице на сей момент времени, будут у меня тот час
на обеденном столе!
Мамино известие меня ошеломило! Я и не знала, что мама уезжает в санаторий!
За ночными гулянками, мне некогда было с ней даже поговорить о том, что она
была не в полне здорова, особенно, в те скорбные для нас дни…
— Мам! А как тебе мой мальчик?
— Мальчик? Какой мальчик? Ах, да, но он, далеко не мальчик!
— Как, «не мальчик»? А кто же он тогда?
— Взрослый мужчина! Дядька! Красивый, причём!
— Мам, он не красивый, наоборот, так себе… белобрысый, ты же знаешь,
я брюнетов люблю!
— Дочь, ты, что у меня, совсем в мужчинах не разбираешься?
— Почему? Разбираюсь! Очень даже! Но, этот светлый совсем, и глаза у него
блёклые… я карие глаза обожаю! Забыла, что я усатеньких люблю! С детства!
Помнишь, того баяниста?
— Доченька, если он не красивый, то «Волга — не река!»
— Почему, не река? Море, что ли?
— Господи! Да пословица есть такая! Всё. Я его принимаю. Он обещал мне тебя
сберечь… в среду я уезжаю на лечение. Приеду. Проверю. Чтобы всё было в полном
порядке. Про огород не забудьте, тут у меня, со своей любовью…
Мы пололи грядки с Серёжкой поочереди, поливали их, потом мотыжили, словом, всё,
как наказала нам моя мама. Потом садились за стол, ели чёрную икру, осетрину,
«финский сервелат», «югославскую ветчину», печень трески, крабов, сельдь в вином
соусе, глазированные сырки, шоколадные конфеты, мороженое, запивали всё это
газировкой, целовались, ходили в кино, иногда смотрели футбол по телеку или
мультики…
Шляться по паркам нам теперь больше не было нужды: целоваться, можно, и дома!
Тут мы побили все рекорды, прочувствовав, как хорошо нам было вместе,
и быстро приняли решение — жить надо отдельно от родителей!
Серёжка вник и разглядел, что мне, особо-то, не во что было одеться,
а лето красное на дворе, как девка на выданье, стояло в самом разгаре,
взял тогда он, и накупил мне всякого тряпья моднючего премоднючего и туфельки!
А мамочка моя, как только приехала, хотя нам и «поверила, но взяла-таки нас,
да и проверила! Осталась вполне довольная:
— Если вы и дальше будете столь же целомудренны и благоразумны,
то, не более чем, года через полтора, я разрешу вам пожениться!
В ноябре того же года мне исполнилось 16 лет, паспорт мы с Серёжкой ездили
получать вместе! Прямо там же, в отлеление милиции, мы целовались безудержно,
все менты аж повылезали из кабинетов на нас поглядеть, потому что Серёжка мой,
радовался за меня, больше меня, тому, что я взрослею, ведь, нам так хотелось
поскорее пожениться!
В то время я училась в трёх школах одновременно: в вечерней, музыкальной,
и в профучилище на фотографа. Серёжка стерёг меня, кормил, поил, лечил, нянчился,
и носился со мной, как с писаной торбой, выращивая будущую жену для себя,
а, уж, как наряжал! Я ходила при нём «королевой»!
Он встречал и провожал меня на электричку, ждал на морозе, пока я сижу
в музыкалке, пою в хоре, играю в оркестре, пишу сочинения в школе и проч.
А когда мне было 17, 5 лет мы обвенчались с Серёжкой прямо на Масленой Неделе!
На нашей свадьбе гуляли все мамины хохлы, Серёжкины друзья и сельские девчата
из моего класса, это была очень красивая свадьба, а когда мне стукнул 21 год
у нас родился Сашка: моему Серёжке было тогда 28 лет, маме моей — 39… она была
по-прежнему обворожительно мила, сказочно молода и красива, ещё у неё подростал
двухлетний сын Максимка — мой младший брат!
* Х *
на коллаже вы видите — портреты моих родителей в молодости:
мамы — в украинской обрядной тематике её малой родины,
и папы — на фоне Покровского Храма, построенного его прапрадедом,
в Подмосковье в 1763 году, а в центре — моё фото!
А Серёжку я вам покажу чуть позже, непременно, в следующем рассказе!
продолжение:
* Х *
http://www.stihi.ru/2014/07/14/798
«Как я сорвала стоп-кран ради футбола!»