Корявые сучья как пальцы распяты
У скрюченных древних осин.
Считается вечно то место проклятым,
Где леший всему господин.
Где ночью глухой гулко ухают совы
Под мертвенным светом луны,
Где в мрачной тиши не услышишь ни слова
И скрытой угрозы полны
Места непролазные, дикие чащи,
Растущие здесь сотни лет,
Где даже с трудом не назвать настоящим
Полуденный призрачный свет.
Однажды с утра в это гиблое место
Охотников вдруг занесло.
Их четверо, значит, (давно так известно),
Гурьбой одолеть легче зло.
Пошли через лес, как тут странно и страшно,
Корявые сучья грозят,
Не видно врага, не сойтись в рукопашной
И выбраться тоже нельзя.
Рванулся один, призывая кого-то,
Оленем бежал через лес.
Вдруг, ойкнув, другой провалился в болото
И в то же мгновенье исчез.
Остались лишь двое и в панике дикой
Спиною к спине встали враз.
Две глотки охрипших издали два крика
И резко умолкли тотчас.
Немея и словно столбы каменея,
Нетрудно понять отчего:
Как вилы сосна в два ствола, рядом с нею
Невиданное существо.
Лик чёрен, глаза как горящие свечи,
Из тёрна венок надо лбом.
От этого вида недолго навечно
Остаться недвижным столбом.
- Пропали, - подумалось каждому, - леший.
Нам с места теперь не сойти.
Минуя чащобы, болотные плеши,
Попались ему на пути
Как малые дети. Сгинь, сгинь страхолюдье...
Себя осенили крестом.
Нахмурился леший. И что теперь будет?
Ткнул в каждого длинным перстом.
Охотники тут же, вздохнув обречённо,
Застыли. В печали склонясь,
Вдруг встали два дуба, корявых и чёрных,
Друг к другу стволами теснясь.
***
Откуда я знаю историю эту?
С тех пор утекло столько дней...
Да тот, что сбежал, через многие лета
Поведал мне втайне о ней.
Как сам избежал он такого несчастья,
Старик не сказал ничего.
А в скорости слёг и ушёл в одночасье.
Нет больше на свете его.