Он бил посуду и не слышал звон,
не замечал, что ходит без погон
уже не первый год.
И все твердил: завод
не для меня,
мой взвод...
А я считала битые бокалы,
и целый день на чем-нибудь играла --
тогда умела, думала, что вот
прошла его война, и все пройдет.
Да вот любовь никак не наставала.
Он говорил, что лет моих так мало,
а у него теперь так много лет,
и можно день потратить на обед,
а ночь на ожидание рассвета:
молчи и жди.
Таких ветхозаветных
я больше не встречала никогда.
Он все смеялся, больше от стыда
за то, о чем ни слова не сказали.
Потом уже открылось, что вначале
было...
Я все звонила,
чтоб услышать «да».