Обрываю с икон пустоту,
Руки в кровь, а душа нараспашку.
В сердце бьется бескрылая пташка
И робея, глядит в высоту,
С губ срывая молитв суету.
Я пишу, Бога жаждущей птахе,
Цвет закатов, рассветов, стихов,
Боль отчаянья, радости встречи...
Я рисую ей мир человечий,
Шум дождя, даже звон комаров,
И мычание сонных коров,
Пятна кофе на белой рубахе,
И мужчину с болезнью в глазах,
И себя, даже если в слезах,
Зов дорог, тень лесов, океаны,
И мечты, и земные капканы,
Страсть объятий и шепот "люблю",
И любимым украденный вечер...
Пастырь к птахе с законом "овечьим",
С ветхой книгой о сути миров,
Он зовет под сакральный покров,
В пропасть веры и хрупкость мостов.
Сладким тленом напоены речи,
Теплым светом сияние крестов,
Что горят в небесах словно свечи,
Над обманом златых куполов.
Под обманом златых куполов
Слабой птице мерещится свет...
Я шепчу глупой птахе в ответ,
Света нет, где не падают тени,
Счастья нет без беды и смятения,
Нет любви без ее обретения,
Нет мечты там, где времени нет...
Обрываю с икон пустоту,
Руки в кровь, а душа нараспашку.
В сердце бьется бескрылая пташка...
Я стесняюсь ее наготы,
Кожу нежную прячу и плачу:
"Я твой дом, и беда, и удача,
Не принявшая крест высоты...
На кого же надеешься ты?"...