Новое повествование. О бароне Мюнхгаузене. Новь!
Роман Роджер
Посвящается Олегу Ивановичу Янковскому
Выдающемуся актёру
и талантливому до гениальности артисту.
НОВЬ
О БАРОНЕ МЮНХГАУЗЕНЕ!
ВОЛК В МАСКЕ И СВЕТЯЩИЙСЯ ОЛЕНЬ
ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
Когда на лунные дорожки
Бросают тени провода,
Взлетают вверх ножи и ложки.
Луна их вверх притянет. Да!
Их невесомость мне покажет:
Куда лететь, зачем здесь жить.
И лунный день всегда подскажет…
Лимонный сок я буду пить.
Лунатики легко гуляют...
Ах, странно так... по проводам...
И ничего не понимают:
Зачем они гуляют там?!
Желтеют лунные лимоны,
Как золото, луна и пыль.
Я изменяю все законы
И сказку превращаю в быль!
Прилива диво, рост растений
Мне верный показали путь!
Без всяких лишних размышлений
Я на луну... и в этом суть!
Мюнхгаузен с интересом смотрел в ствол своего ружья и забавно морщился от дыма, стреляя левым усом в сторону правого уха. Патроны выгорели начисто, выстрелив ядовито-жёлтым дымком в сторону густых лесных массивов. Вдруг Мюнхгаузен вспомнил, что ружьё его сделано ещё в XVIII веке, и в него забит бумажный пыж, в котором он забыл вчера фосфор.
Мюнхгаузен задумался. Он вспомнил о том, как сложно иногда тянуть себя ногой за волосы и усы в критических ситуациях. Это было в болотах Кодабра, когда ему связали обе руки. Как всегда, барон выкрутился, словно штопор, и спасся. Руки ему развязал магрибский джинн, но развязались так же языки обывателей, рассказывающих странные истории о Мюнхгаузене. С тех самых пор, он стал очень упрямым и иногда смотрел на людей отрешённым от реальности взглядом, часто бывал молчаливым и задумчивым.
Мюнхгаузен задумался… и понял, что зарядил ружьё не дробью, а вставил в него шарики с краской, захватив их в своём путешествии в XXI век, где он играл в пейнтбол с друзьями. Карл выстрелил без размышлений, но, не смотря на это, он попал точно в цель.
- Да, я всегда легко попадал в цель из любого оружия, - не раз говорил друзьям Карл во время совместных весёлых пирушек. Ему верили: это же был сам Мюнхгаузен, господин барон, человек из легенды. Те, кто не верил ему, попадали потом в непонятные ситуации, в результате случающихся недоразумений из-за того, что Мюнхгаузен постоянно оказывался прав.
Например, если барон утверждал следующее: на Мадагаскаре водится гигантский страус, то его оппоненты-скептики почему-то считали сие известие* чепухой. Между тем, один известный капитан рассказал о том, как они всей командой съели яичницу из одного яйца. Он смело объявил о том, что ни один матрос после такого завтрака не остался голоден. Некоторые из оппонентов барона не хотели в это верить и снова и снова пытались доказать всем и каждому свои слова о том, что это ерунда. Они говорили так: если один страус смог такое снести, то на Мадагаскаре, там, где страусов много, вся территория должна быть завалена яйцами. Всем известно, что путешественники ничего подобного тому, что говорили о страусиных яйцах некоторые скептически настроенные оппоненты Мюнхгазена, не наблюдали.
- Если бы вы захотели увидеть заваленную яйцами территорию, - говорил барон, очень довольный эффектом, который он производил на слушателей, - то вы легко смогли бы это сделать во время моего путешествия в Антарктиду!
- Направлялся-то я, конечно, в сторону Антарктиды, а попал в результате, можно так сказать, в Африку, - продолжал говорить Карл.
Товарищи по охоте закусывали выпитые бокалы с вином тем, что им ствол ружья подал. А ствол ружья, из которого барон выстрелил не глядя и стоя к цели спиной, добыл им большого кабана, который жарился целиком на вертеле. Вина они выпили ещё не очень много и сообщение Мюнхгаузена встретили дружным смехом.
- Я был ужасно голоден и решил поохотиться там на дичь, - продолжал, как ни в чем ни бывало, рассказывать барон.
- На что же мне охотиться в Антарктиде? - шутя и забавляясь этой ситуацией спрашивал Карл на охоте товарищей, видевших когда-то, то самое вишнёвое дерево, растущее между рогами оленя.
- Разве что на айсберги! - продолжали на эту тему шутить и товарищи.
Они посмеивалисьсь и ожидали очередных подвохов старого шутника. Многие из них считали, что барон отлично врёт. Но Мюнхгаузен только тем всегда и отличался от некоторых других людей, что никогда никому не врал!
- Да! - говорил барон, - Таких пингвинов вы никогда не видели. Я видел, как они выпрыгивали из проруби, и снег вокруг них шипел и таял. Было сложно понять: в чём дело и что же там происходит? Но у меня был с собой акваланг, и мне захотелось нырнуть в эту прорубь.
- Я ведь отличный ныряльщик! - как всегда хвастался удалью барон.
Вот же старый пустозвон! Так думали о Мюнхгаузене некоторые товарищи по охоте. Но другие... другие знали, что байки барона, как новая звонкая монета, всегда хороши!
- Ну, уж за чистую монету-то он всегда их выдавал, - говорили эти другие товарищи.
- А что же третьи? - спросил бы читатель сего рассказа.
Третьи товарищи молчали. Они знали, что барон всегда заслуженно пользовался успехом у слушателей и читателей!
- Итак, - тянул театрально паузу Мюнхгаузен, - я нырнул в эту прорубь!
- Холодно было как на северном полюсе, в самом его центре, где Карл Фридрих Иероним
барон фон-Мюнхгаузен-ауф-Боденвердер не раз бывал, - он ещё раз сделал паузу и внимательно посмотрел по сторонам.
Все почтительно молчали, никто не осмеливался возразить. Довольный Мюнхгаузен продолжал: "… и вот погружение началось… вначале я кроме льда и льда ничего там не видел, но потом..."
- Вы видели когда-нибудь сады Семирамиды? - спросил самозабвенно барон.
Слушатели молча внимали его байкам и он продолжал: "Так вот: они, по-сравнению с тем, что я в этой воде увидел, жалкие пучки жирной болотной травы!"
- Там внизу, подо льдом, было сильное и очень горячее течение, идущее от подводных вулканов, – живописал внимательным слушателям Карл, - в нём и вокруг, и даже вверху, над ним, кипела жизнь: плавали роскошные тропические рыбы среди ещё более роскошных подводных тропических растений, в которых я и спрятался, собираясь заняться подводной охотой.
- Я вам когда-нибудь рассказывал о своём увлечении подводной охотой? - спросил барон товарищей.
Они только пожимали плечами и говорили: "У нас в лесу ещё никто в воде не охотился!"
- Я вам покажу когда-нибудь ружьё для подводной охоты, - говорил им Мюнхгаузен.
Карл знал: многие из них молчали, а про себя думали, что байки выдаёт он им за чистую монету, но врёт барон - "на свете правды нету".
- Правдивее меня никого в нашем лесу нет! - говорил Карл как-то утром и был как всегда прав: тем утром в лесу, кроме него и зверья, никого вообще и не было!
- Я увидел рыбу-пилу и был встревожен тем, что она перепилит всю эту прекрасную растительность вокруг, - продолжал рассказывать барон, - пришлось мне выстрелить в неё очень поспешно, и в результате стрела из подводного ружья прошила насквозь и связала вместе рыбу-пилу и акулу-молот.
- Как это у меня получилось, я расскажу потом, - добавил Мюнхгаузен, посмеиваясь, ошарашенным слушателям.
- Так как стрела была привязана к подводному ружью, а ружьё я сунул себе за пояс, - продолжал Карл, - то обе здоровенные рыбины остались висеть у меня на крючке, а если точнее об этом сказать: они оказались на моём гарпуне!
- Барон нам врёт, и говорит он при этом красиво, - судили-рядили потом некоторые, но слушали Карла внимательно, не отрываясь своим вниманием от слов рассказчика, и потом просили барона Мюнхгаузена рассказать что-нибудь ещё.
- Вдруг я почувствовал, что внизу есть нечто горячее и почти моментально вылетел из проруби на поверхность, - говорил своим слушателям Карл.
Мюнхгаузен всегда умел подогреть интерес аудитории к своим байкам.
- Тут меня осенило! - продолжал он, - Это же раскалённые на подводном вулкане пингвины. Они были похожи на мячи и вылетали из воды с большой скоростью, вытолкнув меня, и оказались настолько горячи, что снег вокруг них шипел и таял!
- Они похожи на горячие, только что из печки, колобки, – подумал я тогда, - но вдруг эти колобки начали нести яйца! Всё вокруг было завалено яйцами. Так, как пингвины были раскалены в подводном течении внизу, то яйца были уже варёные. Мне, наконец-то, удалось очень славно пообедать. При этом я обогревался горячими пингвинами. Они грели меня своими боками со всех сторон. Блюдом была скорлупа, а содержимое яиц было обедом.
- Самое-то интересное из того, о чём я вам рассказываю, произошло потом! - говорил самозабвенно барон, - Мне пришлось построить домик изо льда.
- Как вы думаете? – спросил Мюнхгаузен слушателей, - С помощью каких инструментов мне пришлось его строить?
- У тебя там не было никаких инструментов, - предположили его товарищи по охоте.
- Да, - смеялся барон, - но у меня-то были рыба-пила и акула-молот!
– Ну и враль он всё-таки! - говорили потом между собой некоторые из знакомых барона.
Но оспаривать его байки не решался никто: Карлу всегда удавалось доказать свою правоту!
- В это время мои друзья вылетели на воздушном шаре из Америки и забрали меня с собой в Африку, - продолжал он свой рассказ.
- Там-то я увидел эти самые гигантские страусиные яйца с Мадагаскара, - барон показывал руками их величину, как рыболовы иногда показывают величину пойманной рыбы.
- Так, как в Антарктиде я питался в основном одними варёными яйцами, то на гигантские яйца страусов в первое время своего пребывания там я даже смотреть не хотел, но любопытство моё всё-таки было сильнее, - закончил барон своё повествование так же интересно, как и начал его.
Товарищи по охоте решили проверить барона на забывчивость и правдивость его повествований. Они спросили Карла: "Ты собирался рассказать про волка в маске и светящегося оленя, а рассказал совсем про другое своё путешествие, но как же тогда произошло то, с чего ты начал и что было дальше?!"
– Да это было вот так! - не растерялся и объяснил им всё находчивый Мюнхгаузен, - В оленя я выстрелил фосфором, который попал в ствол ружья вместо дроби, а в волка - шариками с краской. После тех выстрелов жители той местности долго видели ночами светящегося фосфором оленя и волка в разноцветной маске.
- Об этом сложили легенду, и я её слышал, - добавил один из охотников.
Это было почти также интересно, как и олень с вишнёвым деревом на голове, - сказал другой охотник.
- О том, как я научился путешествовать во времени, раскладывал пасьянсы и играл необычной и странной колодой карт, я вам расскажу в другой раз, как-нибудь у меня в замке возле камина после охоты! - сказал Мюнхгаузен.
Он был очень доволен произведённым эффектом.
- Кстати, - добавил перцу к блюду из кабана и охотничьих баек барон, - вы поверили, что я застрелил кабана на охоте. Но на самом-то деле дело обстояло так: в прошлом году, когда я охотился на этого кабана, у меня закончились свинцовые пульки, и мне пришлось зарядить ружьё кедровыми орешками. Мюнхгаузен попадает в цель всегда точно. В этом году я выстрелил, не глядя, и кабан упал от испуга потому, что сердце ёкнуло, а в нём из кедровых орешков проросло уже настоящее дерево.
В это время один из слуг подбежал к камину и попробовал разрезать кабана возле сердца. Видя, что у него не получается, Мюнхгаузен подошёл и лично разрубил кабана своей саблей. Жест получился таким театральным, что все присутствующие невольно зааплодировали. В могучем сердце зверя росло самое настоящее дерево. Это был кедр!
- Но это ещё не всё, - сказал барон, - не думаете же вы что, когда я стрелял в кабана, то зря потратил пулю.
- Пуля попала точно в жирного фазана, который какое-то время летал, пока не свалился в дымоход этого камина, изжарился, прокоптился и вот он уже готов, - Мюнхгаузен обвёл торжествующим взглядом охотников и дам.
- Не может быть, это такое дерзкое враньё! – закричал один из присутствующих и подбежал к камину.
В это время из камина по боку кабана, на поднос стоявшего рядом слуги, скатились два хорошо прожаренных фазана.
- Почему их два? – не нашёл для себя ничего лучшего, как об этом спросить, недоверчивый дворянин.
- Так это же совсем просто, - продолжал гнуть своё неутомимый барон, - пока фазан летел, он нашёл себе подругу, а вернее подруга нашла его, и после этого пташки не нашли для себя ничего лучшего, как залететь в дымоход.
- Я и всем присутствующим рекомендую найти себе пару, - сказал Карл.
- Но вы, горя огнём любви, будьте осторожными и не изжарьтесь в пламени страсти, как эти фазаны, - добавил к этому барон.
Дамы мило смеялись, а мужчины молча улыбались в усы.
После всего происшедшего и последней сказанной им фразы Мюнхгаузен прочно вошёл в моду. Теперь дамы перед балом стали натираться фосфором, изображая светящегося оленя, а мужчины делали маски краской на лице, изображая волка в маске. В таком-то виде они всю ночь и гонялись за дамами.
Постоянные разговоры о подвигах барона сделали его столь популярным, что, когда он садился на коня, ему тут же предлагали разрубить его пополам и отвести на водопой, а если Карл присаживался за стол на пиру, то его просили подстрелить фазана, разрядив ружьё в дымоход не глядя. На что барон рассказывал скептикам следующую историю. Когда он летал на ядре, и если ему при этом вдруг хотелось выкурить трубку, то прикуривал Мюнхгаузен от раскалённой пули, летящей рядом с ним в ту же сторону. После этого в продаже появилась зажигалка в виде пули с изображением Мюнхгаузена, летящего на ядре.
*сие известие - это известие (разговорная форма)
март 2009 года Роджер Эдвин Ром
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Роман Роджер
РИСУНОК "БАРОН МЮНХГАУЗЕН ЛЕТИТ НА ЯДРЕ" ВЫПОЛНЕН ХУДОЖНИКОМ ГАЛА КАЛАЧ (ГАЛИНА КАЛАЧИХИНА).
http://www.stihi.ru/avtor/romanroger