Триптих о вечной жене
1
Что под запретом на чердаке – разрешено в подвале.
Все тихие звуки привкус дают бемоля.
Свои стихи мы на улице продавали
Рыбе пророчице – деве (царице моли).
И она читала стихи и сразу же отвечала,
Комментировала каждую рифму, любой топоним.
А её сестра у лодочного причала,
Била хвостом, захлёбываясь кричала,
«Зря родители ту икру на праздники не продали,
Мы тебя, уродина, заживо похороним»
Звенели трамваи. Церковь вверху горела.
Море дымилось. Закат донимал багровым.
А дева, не оборачиваясь, на нас смотрела,
Защиты просящим глазом цельнозрачковым.
2
Дома дымятся. На конечную
Спешат последние трамваи.
Лишь час назад ухмылки вечные
На наших душах пировали.
Теперь куражься, не куражься, но
О бытие хребет сломаешь.
Тебе достанется неважное
Великолепие пожарищ.
Хрипит динамик. В небе трещина.
Песочный дождь во все пределы:
«Прикрой, отлюбленная женщина,
Автоматическое тело».
3
Беда, несчастье родины моей,
Исчадье незаконного рожденья,
Мой воин, заклинательница фей,
Весь страх и ужас падшего растенья.
Смотрительница гаек на путях
Завода, городка, военной части.
Я на тебя когда-то набредя
Всё потерял от имени до страсти.
Убийца русских честных мужиков,
Царь-колокольня, флюгер и предатель.
В твоём мозгу нет места для подков --
Один сплошной магнитный прерыватель.
Вруби колонки на хвостах комет,
Межмирную заросшую плотину,
Сирени неначтонесносный цвет,
Чернобыля дымящую градирню.
Всё то, что есть во мне губи, губя --
Гласит закон невидимого братства.
Природа наградила им тебя,
Иль ты её -- уже не разобраться.
Но если солнца проскользнёт язык
В твой левый глаз -- замкнутся все герконы.
А в правом зло умножится в разы,
Как Аноиды в зеркале Горгоны.