Плотва полоснула по ряби ударом хлыста.
Как холодно-мертвы лилового неба объятья...
Черны очертания вёсел. Устал. Пустота.
И резкие свисты, и ласточкины распятья
летят в высоте, неся разделенье и суд,
и мысли страшатся коснуться их огненных лезвий;
на шатких доскАх, как приподнятый на весу,
бездвижно глядишь в остекленевшую бездну,
как кожа змеи, под ветром ползущую перед тобой,
грызущую днища, лижущую причалы…
Твой ужас перед историей, перед судьбой
забудь наконец, и да устремятся к началу
и очи, и помыслы, мышцы и кости твои
в путь мужа и воина, пастыря и пророка,
– то небо, – ты слышишь, как крик? – то река говорит;
то крест твой горит на востоке звездою далёко.