Я не могу говорит о своих чувствах.
Я еще не вырос из того.
Я еще не вырос из себя.
Зима в разбитых чашках на витрине.
Кафе усталость и кафе закат.
Размытые, но так чтобы не слишком,
там черты человечии стоят- их двое.
Кривляют род,
меняя пра- и деда.
Мешают рту открыться в вертикали.
Заснувший пешеход уже завален.
Тем снегом что его съел шиворОт.
А шиворот за голову принялся. И
область очертания тех вроде бы людей
- стоят и плачут.
Слезы их фонтаном, в витрину бьют.
Фонтаном маслянистым по стеклу стекая,
как и все прочее в их жизни то не значит,
не все и все не значит ничего,
ну съели человека когда уснул
- вот так сюрприз.
И маленькие райские послы
по улицам бежали с чемоданом.
В кафе усталость и в кафе закат.
Там ядовитые глаза убитого ягненка,
ягненок сам от спички подожжет
и в рюмку жижу им горячую глазинную нальет,
себе же он возьмет глаза другие,
быть может не красивые такие,
но разве всем везет.
А двое в витражах летают серой птицей,
как им вдвоем далось соединиться
еще и крылья отрастить.
Да кто бы знал
разведчики гадают.
Собравшись у центральной проходной.
Но их внезапно дворник поедает,
который то на деле аллигатор
прикрывшийся косматой бородой.
И песню он веселую поет.
Но это уточнение не месту.
Летает птица. Приземлилась. Тесно.
Им в витражах.
Теперь они дрожат
в объятиях света лампы синеватой,
съедая страхи сдернув все заплаты,
что сами позашили на красных мантиях
за много долгих лет.
И мимо пробегающие люди
нет не глядят за тем, а что же будет
у этих двух в кафе уныние и кафе закат.
Зима горячий кофе наливает,
снег подогретый тихо остывает,
и дворник любопытных доедает
с улыбкою глядя как те глядят
на сразу всех, отдельно и по кругу,
но как-то больше все же друг на друга.
Оставим их, им хорошо и пусть сидят.
В кафе уныние и в кафе Закат.
Не вырос, нет.