А ведь и вправду стало лучше. Ты
поди ни раз, покинув скуку рая, -
прости, я знаю только то, что знаю,
но вряд ли там в ходу кнуты, кресты, -
прошёлся здесь в полночной тишине
по новому добротному асфальту,
с творением Твоим наедине,
поправив изгородь, залюбовавшись далью,
где, как и Ты, я нахожу покой,
в преддверьи дня беседуя с Тобой.
Ещё струит свет редких фонарей,
рождая полутёмные провалы,
в которых так уютно без теней
и так легко молитв к Тебе начало
вслед за сокрытым знаменьем крестом,
Тебе лишь в сумраке оставшимся заметным.
И вот уж новый покатился месяц,
а мысли всё как будто об одном:
ужели я несу Твои черты,
день ото дня с безбожием на "ты".
Здесь, с хлипкой верой вознося к Тебе
иными освящённую молитву,
прошу остаться преданным судьбе
Тобою сотворённой... Прелых листьев
вдыхая тлен, спешу к мирским скорбям,
желанье не скрывая тут остаться
на веки вечные, однажды соло в танце
весенних трав взяв дерзко на себя,
встревожить тех, кто вскоре после нас,
нам мерою творённого воздаст.
И если есть блаженство и покой
в земной юдоли, скованной грехами, -
они вот здесь, в пространстве между нами,
в провалах сумрака, в предчувствии душой,
что не оставлен я, что плоть и дух
мои в пределах вытянутой длани
Твоей, а я, проситель, так же глух
к святым скрижалям - явленной нам ласки...
Да, и прося, - блуждаю во грехах:
едва ль когда был пред Тобою наг.
Но так и шёл бы, устремляя взор
к сплетенью крон, сжимая беспредельность
до ощущения дыханья Твоего, -
ведь чувствую же я, что где-то здесь Ты,
со мною рядом, на одной тропе,
в движеньи соков саженцев, в полёте
лихих стрижей в безбрежии небес,
в дарованных мне дней круговороте
с улыбкой нежности взираешь на меня,
извечно предающего Тебя.