Как будто тело грозной девы
Тянул Борей на материк,
И воздух был тревожно-древним,
Как страх, который знал язык...
Язык, пленённый суеверьем,
Такой наивный и простой,
Где с рёвом царственного зверя
Гроза взмывает на престол,
И всё живёт в моих тревогах:
От жидких трав до высоты,
Которой и во имя Бога
Не хватит жизни обрести.
В которых жив поныне демон,
И я бы рад давно прозреть,
Но словно косы грозной девы
Свисают ливни при грозе.