Ей ставят диагноз «анорексия»,
Она пронзительно громко смеется,
Это всё было так невыносимо,
Ну наконец-то она загнется!
Ну наконец-то, душе изломанной
Достанется тело истерией убитое,
И сердце, с истиной не знакомое,
Остановится, кофем залитое...
Врач испугался, наверное, глупый!
Ему не понятно, что так было нужно,
Чтобы забыть эти чертовы губы,
К которым казаться должна равнодушной.
Чтобы бесцельных дней прожитой жизни
Вину искупить, кислорода не тратя,
Чтобы её безрассудные мысли
Сожгли, как сожгут после смерти все платья.
Чтобы друзья, её ложью кормившие,
Исчезли, как исчезают калории,
Ложь ведь не трогает души усопшие,
Ей не доступны тех мест территории...
И в сводках напишут о ней между строчек,
Что ради красивого тела убьется,
Ей же лишь нужно чуть-чуть меньше точек,
В которых с ней мир этот соприкоснется.