«Ты любишь стариков, да ты и сам старик,
о, мальчик мой!..»
Шел снег за строгою спиною,
шел белый чистый снег и был его стеною,
а перед ним стоял последний ученик.
Две стрелки на часах пытались стать одной
стремительной прямой, вертящейся по кругу.
Старик поднял крылом морщинистую руку.
Шел белый чистый снег за строгою спиной.
Секретней не сыскать в земном пространстве слов –
он Слово подарил последнему из смертных.
Сквозь бесконечный снег просвечивал Антверпен
готической резьбой фламандских городов.
И платой за судьбу – надежность переправ,
загубленной плотвой по Шельде плыли руки.
Ужасный Антигон дарил нам эти муки –
и мы склоняли стан, и усмиряли нрав.
Старик взмахнул рукой – видение ушло.
За белою стеной просвечивала вечность.
Снег в небо протекал и обращался в Млечный –
сияло над землей алмазное крыло.
Тек белый чистый снег. Он был его стеной.
Последний ученик склонил пред ним колена
и скорбно произнес из суеты и тлена:
«Я предаю тебя. Прости, учитель мой…
Судьбу не изменить. Я сам давно старик.
Имен не поменять. Времен не переделать…»
Шел за его спиной снег бесконечно белый
и руку целовал последний ученик.