С одной уцелевшей надеждой
бреду неизвестно куда -
что если помру, то прежде
хоть милостыню подать.
Тому, кто больней и слабее,
кому рука - благодать,
быть может, смогу и сумею,
хоть милостыню подать.
Стоит и смотрит, седая,
а прежде - невеста и мать,
и милостыня прорастает
из сердца, как благодать...
Ладонями греть их плечи,
и верностью греть сердца,
время не только лечит,
ещё и кончается.