Лежит чадящим угольком
душа моя на перекрестке.
Её веселые подростки
сожгли сегодня еще днем.
И прикурив от уголька,
цедили скупо: «Дурень, дядя:
жизнь разменял свою, не глядя.
Свалял ты, дядя, дурака».
Ну, кто тебя просил, герой,
играть в языческого Данко?
Идти в одних трусах на танки,
пугая старческой мошной?
Ты кто на склоне долгих лет?
«Орешек крепкий»? Ника-воин?
Ты был вертляв и беспокоен.
Ты кто, болезный?
Я – поет.
… И, угасая, уголек
им на прощанье ярким светом
взовьется в день начала лета
судьбы и правил поперек.