Твой фарс никому не нужен.
Замашки на денди, времен,
Где мозг был в поэзию сгружен
И выхлестан крепким ремнем.
Ты рудиментом эпохи,
В своем неизменном плаще,
Крадешь неподдельные вздохи
У женщин... да и вообще.
Ты катишься вниз все, и дальше,
Есенина вторя словам,
За крепким налетом фальши,
Готовый идти по телам.
Ты ищешь Офелию в пабе,
Хористку под сальным столом,
А русской некрасовской бабе
Густо плюешь в лицо.
Скорее, ты пуст снаружи
Больше, чем пуст внутри.
Весь твой дворянский ужин:
Горький чай + сухари.
Считаешь себя аскетом,
«Право имеющим» даже,
Но слаб, что б стирать с паркета
Следы философской блажи.
Ты вылитый в профиль Онегин,
И Чацкий точно в анфас.
Тень петербургской неги
Монетами поверх глаз.
Ты очень хорош собою,
Твой ум поразительно тонок,
Для тех, кто «Кузнецкой» толпою
Ржал, когда пал жеребенок.
Ты пьешь исключительно водку,
Ты куришь мертвый табак,
Ты мир целый взял бы за глотку,
Да чувствуешь, что никак.
Ты расправляешь складки
Слегка своего плаща,
А люди в вагоне так гадки -
Шевелятся как саранча.
Стуча каблуками, выходишь
На тихий, пугливый пирон.
Нет, песней ты не заводишь,
Не трешь фамильный кулон.
Ты, может быть, только вздыхаешь,
Достав из кармана iPhone,
Ведь разом опять вспоминаешь,
Что в веке чужом рожден.