Николка в теплой маминой кофте стоял у окна и с печалью во взоре и туго намотанном шарфе на тонкой шее смотрел за стекло. За спиной, возле русской печи суетилась бабушка, и доносился запах свежих пирогов.
На дворе приближалось лето, а Николка болел.
Две недели назад он по простоте душевной опять поддался на провокацию Саньки, согласился искупаться в речке, как только сошел лед. Заранее разожгли большой костер, долго мялись вокруг огня, препираясь, кто полезет в воду первым. Решили прыгать вместе и начали раздеваться. Николка, поборов нерешительность, быстро скинул всю одежду, разбежался, и сиганул в воду. Когда он пулей вылетел на берег, Санька уже был полностью одет, корчил рожи и приплясывал: « Обманули дурака, на четыре кулака….!». Николка был готов наказать коварного обманщика, но тот успел отбежать на безопасное расстояние. Николка поворачивался у костра, подставляя огню замерзшие члены.
И теперь, толи от огорчения, толи от купания, Николка болел.
А за окном бурлила жизнь! Между берегами узкой речушки скользил прямой парус, на мачте закрепленной в старой, но надежно просмоленной лодке, в которой разместилась ватага друзей под предводительством опытного капитана и по совместительству старшего брата Николки. Раздавались короткие команды, мелюзга их охотно выполняла, лодка двигалась под напором ветра вперед, а на корме сидел Андрейка с рулевым веслом в руках. На носу судна расположился впередсмотрящий Санька с деревянным биноклем в руках и бдительно вглядывался в горизонт на случай появления вражеской крепости или пиратского корабля, а то, если повезет, целой шведской эскадры. В предвкушении боя, Шишка и Вовка нетерпеливо размахивали саблями и пистолями, также были вооружены Андрейка с Санькой, у которого за плечами виднелся мушкет. Гордый стяг реял на мачте, команда жаждала битвы, но враг не появлялся.
Тузик лежал на прошлогодней траве и занимался обычными собачьими делами: грел на солнышке старые кости, зализывал свежую царапину на носу, которую поставила Муська, когда он хотел отнять у нее мышь, выдергивал зимнюю шерсть, чтобы росла новая, летняя, нюхал пробивающуюся зелень травы, гонял своих блох и думал за жизнь:
« Эх, хороша жизнь в начале лета, даже собачья. Вчера познакомился с Жучкой, ей хорошо, она домашняя, даже миска своя есть!; сегодня удалось стянуть у зазевавшегося малыша кусок пирога, маловато будет, но все же от пинка увернулся; только с Муськой незадача: не только нос разодрала, но и на дерево с мышью забралась, откуда глумливо фыркала и страшно пучила глаза. Жадина! А ведь, подлая, могла быть родней, помнится зимой, в жуткий мороз, когда не только лапы, но и вся собачья душа покрылись инеем, маленький хозяин Муськи, привел Тузика в жаркий дом, накормил, обогрел, хотел усыновить, несмотря на эгоистичные Муськины визги и вопли; да жаль, мать - хозяйка не разрешила»- в полудреме размышлял бездомный пес.
Глаза его приоткрылись- он заметил весьма беспокойную команду мальчишек –« вот у того, упитанного, я и разжился пирогом; от длинного и тощего – добра не жди, ишь, вылупился! А чернявый при каждой встрече вообще норовит больно обидеть сиротку; в прошлый раз едва от него ноги унес, на ходу любуясь искрами из глаз, метко палкой мне по лбу угодил. А хотел я только бублик у него в руке понюхать. Не вкусный был бублик, наверное. Обидно!».
« Слева по борту вражеский лазутчик!»- закричал Санька. Андрейка заложил руль к берегу, и скомандовал – « На абордаж! (где только слов таких нахватался, видимо, у Николки). Шпиона будем брать живым!».
Ватага высыпала на берег, вооруженные по последней моде конца средних веков, они кинулись к многострадальному псу, окружая его и отрезая пути к отступлению. Тузик вскочил, оценивая обстановку: детишки направлялись к нему явно не с премиальными сосисками и добрыми пожеланиями, о чем свидетельствовали тяжелые предметы в руках. Результат не радовал: спереди наступал старший, сзади и боков крались остальные. Вдруг с криками «Ура!», они разом кинулись на страдальца, пес, поджав хвост, метнулся между малышами. Но не повезло, толстый дотянулся деревяшкой до хребтины (видно, мстил за съеденное), а меткий чернявый опять угодил в лоб. Тузик удирал со всех ног с искренним визгом, наблюдая уже знакомую картину под названием «искры из глаз» под победные вопли злобной малышни.
Победители, гордо делились впечатлениями от удачной вылазки, и с чувством выполненного долга, грузились в лодку. Им предстоял обратный путь на веслах, так как прямой парус против ветра на узкой речке был бесполезен. Веслами гребли, разумеется, младшие, капитан корабля сидел на руле.
Везли Николке живописный рассказ, на ходу добавляя подробности, о жаркой баталии с превосходящими силами противника; и это правда - кто считал, сколько блох на бродячей собаке? Дома маленьких друзей – мореходов ждали огромная зависть Николки и знаменитые бабушкины горячие пироги, а это радовало.