И море, и буря качали наш чёлн...
Ф. И. Тютчев
I
Обрез воды, игривый круг
Песка в кипящей пене пунша. –
Ты любишь море в прах и пух,
Вповалку, до потери пульса.
Твои слова сбегают вспять
Под звёзды прошлого, и счёты
Не успевают сосчитать
Пронумерованные соты.
Горячей ночью их огни
Намного ближе и сырее,
И на мгновение они,
Смещаясь, властвуют сильнее,
Впопад, ты только не пасуй,
Дыши их волей – вечер краток,
И тем случайней поцелуй,
Как слабый хруст между лопаток,
Перерастающий в удар,
В укол, который трудно спутать. –
Ты пьёшь до дна далёкий жар
Не возвращающихся суток,
Как пьют средь зноя – торопясь,
Не оставляя липкой влаги,
Пока не снят последний пласт,
И нету знаков на бумаге.
Лист вымыт и землисто-бел,
И жизнь осталась не при деле,
И не вернуться за предел,
Перемещая параллели.
Но неизбывен вкус вина,
Подобный лёгкому наркозу,
И снова пенится волна,
Лизнув искрящуюся кожу,
И вымывает сладкий стыд,
И обнимает – до обмана,
И тело столько не вместит
В себе истомы и дурмана. –
И вглубь соскальзывает прах,
До дна расцвечивая воду...
И звезды сбились на кругах
И не препятствуют исходу. –
Круг замкнут, и дробится гладь,
И вылетает дно из чана,
И можно снова умирать,
Но так, чтоб всё начать сначала.
И оставлять другим глоток
Слегка разбавленного ада,
Который даже на глазок
Хмельнее сока винограда.
II
Но – море живо... Эта высь
И качка, загнанная в душу,
С трудом, должно быть, удались
Творцу, ваяющему сушу.
И хлябь подтачивает брег,
Но настороженно пружины,
Качаясь, сдерживают бег
Валов, снующих без причины.
Солянка, где хоть глаз коли,
Где, рассекаясь плоскостями,
Перетлевают корабли,
Оплыв побитыми снастями,
Куда течёт, как под стекло,
Потёк извилистый, который
Перекалило и спекло
В пластах земных лабораторий...
Трубит в подводный рог Тритон
На плавниках своих лошадок.
Непривередливый планктон
Жрёт все, что выпало в осадок,
И сам оценивает дно
В потёмках сумеречной гнили:
Отдать концы немудрено
На ложе извести и глины...
А где фарватер, словно глист,
Разъел коралловую тину,
В сыром белье аквалангист
С натугой слышит субмарину...
Песок процеживает скат...
Дымятся отмели глухие...
И кто решится усекать
Свободы тёмную стихию? –
И сам я ту же чашу пью,
Но распрямляемый со скрипом
Значок, похожий на петлю,
Маячит вычурным изгибом,
Почти сравняв величину
Свободы, взятой не во имя
Чего, а вопреки чему,
Не видя разницы меж ними.
И между тем – неплохо б лечь
На дно, а может быть, сподручней
Не удержаться и залезть
В бутылку с пробкою сургучной...
Отправь меня ко всем чертям,
За все моря и океаны,
Пусть по оставшимся чертам
Меня встречают корефаны.
Из-за зелёного стекла,
Сквозь не отлипшую наклейку,
Всё те же звёздные тела
В косую строятся линейку.
И отвернувшись от морей,
Скользят огни по жёлтой шторе,
И муки ревности моей
Несёт тропическое море...
1990.