***
Сел писать. Зажег свечу.
Наблюдал за пламенем.
Теребил вспотевший чуб.
Потерял сознание.
Больше свечи не зажгу,
Чтоб они не плакали,
Чтоб извилину в мозгу
Не расстроить капаньем.
2010
***
Уже давно меня не радует альков...
А что могу я предложить - засохший персик?
Начнётся скоро выпадение слогов,
Потом замучит недержание инверсий.
С последним словом прекратится канитель,
Что обнадёживает только богомольцев,
Не отмахнуться же - туды её в качель,
И растуды обратно тоже не вернётся.
С любым уходом не находится ответ,
И даже в этом есть такое постоянство,
С которым многие надеются на свет,
Не зря же свет не исчезает из пространства.
2011
***
У нас часто отключают свет. Не работает интернет.
Хорошо, что есть ноутбук, можно напечатать сколько-то букв.
За окном тишина. Война со светом - тоже война.
В комнате горят свечи. Свечи и вечер, что кровь и любовь.
Сейчас в одной связке, одно убывает – другое готовь.
Свечи – наши боеприпасы, можно зажечь их все разом,
Но жжём постепенно, по одной-две-три,
А сколько ещё ждать, куда звонить, кому говорить?
Придётся нам или спать, или гадать, или ждать до утра. Такая игра.
Что впереди – «слепящая тьма» или гасящий рассвет?
И если свет отключают, значит, это кому-то нужно или нет?
Случайность, авария, сбой, руки из жопы, само собой…
Но всё не случайно. И если часто отключки,
Одно развлечение - очумелые ручки, очумелые глазки.
Чума и тьма тоже в одной связке.
Беру самые большие свечи, собираю своё домашнее вече.
Дочь играет, снимает нагар, плавит свечу, заполняет пустоты,
Лепит фигурки пингвинов, гагар, гнёзда, а в них птенцов желторотых.
Дочь помещает в огромный стакан всё, что накапало - остывающее, лишнее.
Но можно пальцы в стакане макать, лепить пироги, естественно, с вишнями.
И кошка нюхает те пироги, трогает лапой, глазами светится.
У нас за окном не видно ни зги, а тут тебе зга-мелюзга, луны-месяцы.
Итак, на столе, во мгле, на земле – на нашей, домашней, в квартире, на кухне,
Расселись птенцы, пироги одолев, поели их все, молодцы, и не тухнут.
И дочка открыла, занятие для, что эта игра не надолго, покуда
Свеча не сгорит, а длина фитиля важнее в свече, а не воскова груда.
Но можно воткнуть вместо тех фитилей длинные, сухие макаронины.
И снова их воском – бери и залей, пока не рассыпаны, пока не уронены.
Я знаю, конечно, что детям нельзя играть со спичками, свечками, искрами.
Но я возражу. Я же рядом. И льзя. И пусть поиграется птичками искренне.
И так вокруг столько бессмысленных битв и даже обычных родительских взбучек.
А что есть ещё, кроме вечных молитв? Есть спички и к ним - очумелые ручки.
И если представить, что мы не нужны, но как там у классиков: мы – это тьмы,
И каждый второй – худо-бедно – поэты,
Пока что "нас - тьмы, и тьмы, и тьмы", а если двое – источники света.
Ну ладно. Будем сидеть впотьмах и посылать электрика нах.
А что нам эти впотьмы-потьмы и этот сумасшедший от власти электрик,
Когда мы способны без мыла помыть, слепить из говна, оттолкнуться от дна,
А также, друг друга увидеть-узнать без света, законов, названий и метрик?
Чем хуже для нас, тем сильней креатив, и действие равно обратному ходу,
Но кто-то забыл, что есть сила тетив, и стрелы летят по законам природы.
Выходит, есть польза в такой темноте. На лестницу вышли и вспомнили даже
Откуда мы родом, соседей и тех, что здесь обитали давно, поэтажно.
Ну вот и рассвет… За окошком шумы. И где-то трещит неизвестная птица.
Её очертания мне не видны, но щебет настойчиво длится и длится.
А скоро и вовсе наступит лафа. Задержатся долгие белые ночи.
И будет держать нас природный ландшафт.
Мы, всё-таки, в Питере. Так, между прочим.
2014