В пустыне ледяной своей сидишь на троне,
венчаясь с изначальных дней зимы короной.
Подвластны воле колдовской все ветры злые, –
их созываешь ты на бой в края людские.
Наполнив бурю волшебством, начнёшь охоту
на бросившего отчий дом так беззаботно.
Пурга, и вьюга, и метель твоё оружие –
закружит от прямых путей снежинок кружево;
заворожит взор, ослепит волос сияние,
спокойствие души пронзит тревогой тайною,
нечеловеческой красой ночных сполохов,
фантасмагорией цветов и звёздных вздохов.
И поцелуем ледяным отнимешь память;
алмазным блеском глаз своих в ту даль заманишь,
где север стылый и пустой... и одинокий, –
играть прозрачной красотой, забыв о Боге;
где Снежной Королевы власть на брачном ложе,
но к сердцу милого припасть она не может...
Ему желаешь подарить всё, чем владела,
но пусто сердце без любви – заледенело...
Напрасно ищет Кай слова своей свободы, –
биенье жизни в нём сковал твой блеск холодный;
и только девочки любовь и вера в чудо
теплит надежду Каю вновь вернуться к людям.
Её не в силах удержать ни лёд, ни пламя, –
и Снежной Королевы рать пред нею пала.
И страх, и боль преодолев, сквозь мрак и стужу
в блистающую цитадель вошла за суженым.
Среди покорных слуг, застыв в безмолвном крике,
в соперницу у врат своих глядит владыка.
Немыслимое предпринять ей Бог дал силу,
и право милого отнять – неотвратимо.
И до распахнутых дверей донёсся шёпот:
«Отдам, коль волею своей уйти захочет».
А он не помнит ничего из жизни прежней,
лишь пальцы белые его плетут надежду.
Не помнит! Только грусть в глазах… на грудь упала
горячей жалости слеза и в сердце прямо.
О чудо! Жалость и Любовь лёд растопили, –
по жилам побежала кровь, очнулся милый.
И Счастье, страсти не стыдясь, для них светилось.
Пустились тотчас льдинки в пляс - и всё сложилось...
Обнявшись, вдаль летят, кружа, Любовь и Жалость,
а на ресницах гордых глаз слеза дрожала...