.
Иные тихо повторяют:
«О как же Пушкина люблю»
А я хочу на всю планету повторить:
О Пушкин! Как тебя я уважаю!
И любит ли кто Пушкина, как я его люблю!
Уж ночь.
Я возле статуи шагаю.
Безстыжая толпа неграмотных повес,
Как бы блокируя тропинку к Пьедесталу,
Сидят ногами на скамьях, не чуя гнев Небес.
Как будто не Тверская здесь,
А Эфиопский лес!
Сидят. Плюются, сквернословят, курят.
По-пьяному друг дружку обнимают. И молчит
Их совесть – ведь они все бедокурят.
А совесть с дикарями никогда не говорит!
О варвары! Во все века плюётесь вы в пиитов!
Я возле Пушкина – один, в Кольце Хоббитов.
Поэт благой!
Ты златокудрою главой поник. Молчишь,
Взирая с укоризной на Содом,
И под ботинками твоими пир кипит –
Безсмысленный, безстыжий…
И что ответить на зоилов пустозвон,
Не опустившись в этот кипеж?
Так я ж отвечу!
Растолкав гремучую толпу,
Взлетев на постамент поруганна кумира,
И крепко обхватив Поэта за штанину,
Глагол за Пушкина бросаю я в толпу:
О вы!
Живущие химерой потребленья!
Как человеки – вы на грани истребленья!
Уолл-Стрит-масоны с дикой радостью глядят
На превращенье богоносцев в поросят!
Любой ваш высморк – в счёт Руси паденья!
И Золотой Телец храпит от возбужденья!
И кровь его кипит, и вы в той самой позе!
И всякое предательство – от отреченья Слова.
И вы бежите Слова! И неизменно добегаете стола,
На коем запустения плоды. И к сей кормушке
Рыльцами навек прирощены!
Почите вы не в Бозе!
Пушкин!
Ты да я – два гения! И ты – отмщён!
Ты гений Слова, я – площадной плети.
Спокоен за тебя – спешу, как добрый ветер,
Вниз по Тверскому – там Есенин взят в полон.
Схвачу его, как давеча тебя, за ногу
И раскалённыя глаголы
Пролью нещадно в содомитски долы!
И – с Богом!
И бегут враги, поджав подолы!
Так я лечу, мой Пушкин!
Я лечу!
конец
.