Как говорил Господь, чтоб можно было жить,
Всем нужно быть честней, не дать свободу лжи.
И вот ты журналист, ты на передовой,
И даже иногда немного горд собой,
Поскольку знаешь, что слова тебе даны,
Чтоб зрение вернуть незрячим всей страны.
Но годы пролетят, они скоры и злы,
Твоё перо уже не на древке стрелы,
Презренных не разит ни в бровь, ни в глаз, и лишь
Чуть-чуть щекотно тем, о ком ты говоришь.
К вопросу подают желаемый ответ,
Свобода слова есть, свободы мысли нет.
Но ты не глуп, и вот какой-нибудь весной
Ты спросишь сам себя: «В чём дело, что со мной?»
Причина так проста, что может бросить в дрожь.
Ты знаешь, для кого ты, в общем-то, живёшь,
Есть горсть людей, у них с тобой судьба одна,
И никому из вас другая не нужна.
Пред Богом все равны, но в суматохе дней
Ему понятно, что твои тебе важней.
И, чтобы сохранить покой и тишину,
Ты учишься терпеть, молчать, не гнать волну.
И в самый дальний сейф готов ты отнести
И совесть, и перо, и что ни попроси.
Я всё это к чему. Когда расклад такой,
То впору поднимать бокал за упокой.
Я это говорю, поверьте, не со зла,
Но ремесло живёт, а правда умерла.
И если хоть на грош в тебе сомнений есть,
То, может быть, вообще не стоит в это лезть?
По мне – закон простой: раз взялся, так держись.
Чтоб после не скулить, что зря пропала жизнь.