(Израильские заметки)
Иерусалим.
День был не пуст, не полон,
силы сушил хамсин.
Из синевы Глагола –
солнечный апельсин
соком святого света
в мир истекал. И пил
каждый, кто ждал совета,
каждый, кто не просил
мира – себе и брату –
просто дорогой шёл
к вечному циферблату,
и к своему закату…
Лёгок был день, тяжёл.
Иудейская пустыня.
…И видится –
безмолвна и пуста.
И кажется – налог на свежий воздух.
Но сделай шаг и, вроде бы, не поздно
вдохнуть всё,
не жалея живота
стать служкой сил, дарующих восток,
любому, кто узрит в себе пустыню,
где мальчик-бедуин – свою святыню –
цукерку* – ищет, светел и убог.
Нетания.
Всё больше в одиночестве рассвета.
Вдали – улыбки крыш, вблизи – примета:
дорогу оживляет белый кот,
в глазах его ни знаний, ни забот.
Вдоль берега иду с извечным кем-то –
дарителем чудес или моментов,
в которых к небесам близка душа, –
а волны безупречностью грешат.
А волны, ударяясь в сонный берег,
в песочную природу суеверий,
несут свои истории камням.
Так мир несёт к безмолвию меня.
Приближаясь к горе Каранталь.
Мысленно из кумранского лона,
по звукам, словно по лестницам…
Как выживают в рамках шаблонов
беззвучные буквы – вестницы?
Сколько творения в первом слове
скрыто от глаз навечно,
пока бурлят наготове
на площадях – чёрные речи,
пока прессуют лидеры
ложь в убеждения.
Горят над толпой
невидимые литеры
разрушения.
…А по воздуху Иерихона
с миражами идут люди
к искушению, к амвону,
к мысли о чуде.
Глядя на облако.
Не меньше правды белое лицо.
Узорной тенью – сказочные кудри
укрыты плотно суточным жнецом,
и скорбь плетёт калиновые сутры.
Земное тело в отблесках зари
почти созрело к смертному покою.
И если скажут вдруг: сейчас умри! –
не будет слов протеста в сути коих
боязнь уйти в беззвучие идей,
не причастившись к вечному сознанью.
Но говорят: иди, люби, радей
и знай, что мир превыше умиранья.
*цукерка – конфетка.
В Иудейской пустыне к нашей группе подошёл мальчик-бедуин и настойчиво просил именно "цукерки", пока его папа торговал арафатками. Но даже после получения некоторой суммы долларов, мальчик сожалел, что мы приехали без цукерок.