В тихом кафе мы сидели с тобой недавно. Выпечкой пахло. На сцене играли джаз. В альбоме штрихи наводил ты нежно и плавно, а я говорила, не слыша бездумности фраз.
А я говорила о нас. Это было бы странно, но ты меня, в общем-то, даже не смел прервать. Певческий голос на сцене… может, сопрано? Ты не мешал мне верить, надеяться, ждать.
Ты не ломал моих глупых смешных мечтаний, только дрожащей рукою штрихи наводил. В эти минуты редких, ненужных свиданий – слушал. Молчал. И, конечно, меня не любил.
Я понимала, что «нас» нет. Мы есть лишь отдельно. Просто мне нравилось нас с тобой объединять. Тонкие линии вен скрывали на теле длинные куртки, что мы не успели снять.
Я говорила. И сбивчиво, и чуть нелепо, и не смотрела, что кофе давно остыл, терзала горбушку, катала шарики хлеба…
Неразрешимое стало совсем простым.
Просто однажды тебе надоело слушать. Будто так надо, с тоскою безумной вздохнул, – сердце разбил, растоптал, и плюнул мне в душу. Как будто всё в тему, задвинул соседний стул.
Я не ревела. Я даже не обижалась. Раньше, как ты, наводила в альбоме штрихи, только мне пелось, а точно не рисовалось. Пелись забытые, грустные те стихи.
В тихом кафе я сижу уж одна. По субботам. Выпечкой пахнет. Всё так же играет джаз. Всё надоело. Учёба, тусовки, работа.
Только сопрано теперь сменили на бас.
29. 06. 2012