Прошлое зову…
Зачем я прошлое зову?
Оно утеряно навеки.
Зачем я им дышу, живу,
Уставшие смыкая веки?
И как осенний жёлтый лист
Обратно не зазеленеет,
Так жизнь исполнить мой каприз,
Я знаю, тоже не сумеет.
Но в мыслях возвращаюсь вновь,
Спешу туда как поневоле,
Где нет условностей, оков,
Нет безысходности, нет боли.
Мне не вернуть ушедших дней –
Былое вновь не повторится,
Но пусть оно всегда в моей
Надёжной памяти хранится.
Раннее утро
Дом пятистенок, бревенчатый сруб,
Рядом возвысился молодец-дуб,
Колодец-журавль поник головой,
Крик петуха нарушает покой.
Русская печка задышит теплом –
Деток ватага уже за столом:
Щи из печи, хлеба свежий ломоть
Щедро послал нам сегодня Господь.
Дружно едим, сколько ни подливай,
Строгий закон: успевай – не зевай!
Старенький дед за порядком следит:
Что-то не так – по лбу ложкой влетит.
Дружно встаём и идём по делам:
Во поле, в школу, а кто по углам.
Счастливы были – вся жизнь впереди:
Воспоминания греют в груди
Про раннее утро нового дня
Там, где уж нет ни тебя, ни меня…
Бабушкины калачи
Тёплая печка, уютно, как в гнёздышке,
Бабушка с внучкой лежат.
Слушает кроха о сереньком ёжике
И про лесных медвежат.
Мальчик Липунюшка видится маленький,
Как обманул он Ягу.
Сны про цветочек диковинный аленький
Быстренько к ней набегут.
Спится подолгу под боком у бабушки.
Если захочется есть,
Стряпать сегодня не станем оладушки –
Есть калачи у нас здесь.
Грызли калачики под завывание
Ветра шального в трубе.
Так каждый день, словно по расписанию,
В четырёхстенной избе.
Годы промчались зелёными вёснами –
Бабушки нету давно.
Девочка эта сама стала взрослою,
Но ей забыть не дано
Милое сердцу уютное гнёздышко
На деревенской печи:
Греют в душе, словно майское солнышко,
Бабушкины калачи.
Камушки заветные
Толстым слоем камушки на могиле бабушки,
А сквозь них зелёная проросла трава.
Маленькие камушки собирала бабушка,
И всегда с молитвами в руки их брала.
Бабушка незрячая собирала в ящичек
Камушки речные, и все, до одного,
Она в руках вертела, молитвы тихо пела.
Тысячу на камушек – сколько их всего?
Стачивались камушки от работы бабушки,
Но зато на каждом расцветал узор.
Рук теплом согретые, камушки заветные.
Был у неё с внуками долгий разговор.
Завещала бабушка, чтобы эти камушки
На могилу высыпать, как она умрёт.
А они, заветные, по числу несметные,
Будут охранять её – знала наперёд...
Вот уже праправнуки видят эти камушки:
Оказалось, бабушка, ты была права!
Память в душах теплится, сердце отогреется,
Глядя, как сквозь камушки проросла трава.
По грибочки...
Выросли грибочки
В тёмненьком лесочке.
Я возьму лукошко –
Наберу немножко.
Белые, опята,
Рыжики, маслята,
Крепкие груздочки
Манят до лесочка.
Манят, зазывают,
Тайны открывают.
Тайны открывают,
Что от всех скрывают.
В тёмный лес ходила,
Песню заводила.
Песню заводила,
Как дружка любила.
Распознал мой милый,
Где растут грибочки,
Где цветут цветочки
В ясные денёчки.
С ним в лесу гуляли,
Только не видали,
Только не видали
Мы ни дня, ни ночки.
Крёстная мать
Была рядышком, сколько я помню,
Моя крёстная мать Катерина,
И своей материнской любовью
Согревала меня и хранила.
Каждый день, как обычно под вечер
Становилась она у иконы,
Зажигала вощёные свечи
И с молитвами клала поклоны.
За меня те молитвы, я знала,
За родных, и совсем не знакомых.
По старинным их книгам читала,
Соблюдая устав и каноны.
И они меня в жизни хранили,
Помогали мне справиться с болью,
Наставляли и просто учили
Принимать мою долюшку-долю.
Вспоминая январскую стужу,
День, когда её встретило небо,
Поняла, что тогда мою душу
Будто бы запорошило снегом.
Много лет без неё я скитаюсь
В этом мире, считая потери,
Как в потёмках хожу, спотыкаюсь…
Жаль, она не откроет мне двери!
Ученица
Я в детстве шустрою была –
Мальчишки даже плакали! –
Дразнила их, за чуб драла
И руки им царапала.
А в третьем классе при борьбе
Чуть с ухом не рассталась:
Серёжку Сашка выдрал мне
За то, что я кусалась.
Делили парту пополам,
Локтями больно бились:
И с шумом на пол, тут и там,
Учебники валились.
Стояла часто я в углу –
Причин на то хватало.
Домой шла, голову пригнув –
За «подвиги» влетало.
Оценки в табеле зато
Другим – на загляденье:
«Четыре», «пять»! А это что? –
«Трояк» за поведенье.
Я приеду в края…
Я приеду в края, где прошло моё детство,
И увижу их вновь не во сне, наяву.
Знаю, болью моё снова скажется сердце,
Отчего, почему – сразу и не пойму.
Вроде, те же дома – их узнать ещё можно,
Может, где-то немного подправлен фасад,
Только многих родных там найти невозможно –
Видно время ушло, не вернётся назад.
Я с молитвой в душе постою на погосте,
Поминая их всех непременно добром,
К остальным же зайду обязательно в гости,
Чтоб в далёком краю вспоминать их потом.
В годы военные
По воспоминаниям Чухловой А. П.
Живы ещё, кто в военные годы
Лиха и горя хватил,
Кто, невзирая на голод, невзгоды,
Жил и поддерживал тыл.
Воспоминанья нахлынут волною,
Держат тисками в груди.
Детство украдено было войною,
Юности хмурые дни.
День начинался учёбою в школе,
После – по силам дела:
Дети спешили на ферму и в поле,
Дома работа ждала.
Помнят они, как зимой спозаранку
В лес доводилось ходить,
Как погоняли корову Коханку,
Чтоб на ней брёвна возить.
Вместе присмотрят сухую берёзу,
Спилят, повалят на снег,
И на руках волокут на дорогу –
Будет им тёплый ночлег.
– Ну же, Коханка, уж скоро стемнеет,
Что же ты встала опять?
Сёстры с братишкой торопят: «Скорее,
Нечего время терять!»
Выстыло в доме. А вот и дровишки –
Дом оживёт от тепла.
Сядут ребята под вечер за книжки
К лампе, кругом у стола.
Вместо тетрадей обрывки газеты,
Перьями ручки скрипят.
К трудным заданиям ищут ответы,
До поздней ночи не спят.
Лёжа на печке девчонка читает
«Повесть о первой любви».*
Свет от коптилки подолгу мерцает,
Чуть не до самой зари.
Фраерман Р. И. «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви».
Ленинград. Блокадный год
Маргарите Лунис
Ленинград. Блокадный год.
Выезды закрыты.
Вымирал его народ,
Как на поле битвы.
Но всегда всему свой срок
В страшные дни эти,
Как бы ни был мир жесток,
Там рождались дети.
А в роддоме нет воды,
Нет тепла и света.
Далеко ли до беды?
Не найти ответа.
После родов шла домой
Тихо роженица:
Нежность к дочери волной,
Слёзы на ресницах.
След кровавый на снегу
От роддома к дому.
«Я смогу!» – стучит в мозгу, –
«Не бывать иному!»
Дочке от роду лишь час,
Холод, минус тридцать.
«Я смогу! Не сломишь нас!
Слышишь, Маргарита?!»
Вот трамвайные пути.
Улица безлюдна.
На ту сторону пройти
Милице бы нужно…
Крошку крепче жмёт к груди,
Вдруг раздался грохот.
И глядит: гора руин,
Где роддом был только.
Как в бреду домой пришла,
Еле помнит это:
Нет и там воды, тепла,
Нет еды и света.
Положила на кровать
Драгоценный свёрток
И легла с ним рядом мать,
Словно полумёртвой.
Как же вынесет душа
Страшные минуты:
Рядом в комнатах лежат
Ледяные трупы.
Но бывает, иногда
Происходит чудо,
И жестокая судьба
Жизнь меняет круто.
Двери в доме на замок
Не закрыты были:
Санитары за порог
Группами входили,
Проверяя этажи,
Вслушиваясь в звуки,
Уносили, кто лежит,
Кто не вынес муки.
Вдруг раздался детский плач –
Удивились люди:
Выжить девочка смогла
Среди этой жути!
Дали Милицы ей грудь,
Знали, что не лишне,
И причмокиваний звук
Возвратил мать к жизни.
Маму с дочкой отвезли
Дворники в больницу,
Где их судьбам помогли
Вновь открыть страницу.
Испытаний всех не счесть –
К бытию путь труден,
Побороли они смерть
Средь подобных судеб.
Пару месяцев спустя
Разошлись их тропы:
Маргариту ждал детсад,
Милицу – окопы,
Где с концертами она
Славно выступала,
Но по дочери душа
День и ночь страдала.
Долгих им потом пять лет
Выпала разлука,
На всю жизнь оставив след
В людях, сильных духом.
Грустит гармонист
Всё реже и реже страдает гармошка,
Не часто играет баян –
Компьютеру с лазером дали дорожку
На праздниках у россиян.
Грустит гармонист: забывают трёхрядку,
Ему от безделья – беда.
Он помнит, когда-то плясали вприсядку,
И думал – так будет всегда.
Раздольные русские песни звучали,
А он, улыбаясь, играл.
Прости, гармонист, и – не надо печали,
Поверь, что ещё не финал.
Пусть время нещадно к традициям нашим
И новые звёзды горят,
Не стало внимания к звёздам вчерашним –
Надень-ка свой лучший наряд,
Возьми инструмент, разверни, как бывало,
Наполни напевом сердца,
Да так, чтоб как прежде душа запылала,
И не было песням конца!
Память
Стирает память прошлого страницы,
Теряя безвозвратно времена,
Но иногда сплошною вереницей
Всплывают вехи, даты, имена.
Подобно быстрокрылой чудо-птице
Умчит в края, где юности рассвет,
Туда, где только-только заискрился
Моей любви, надежды, веры свет.
Расправив крылья, покружит немного,
И, упиваясь сладкою тоской,
Вновь позовёт в обратную дорогу,
И заберёт души моей покой.
Я неизменно возвращаюсь снова
В мечтах своих в ушедшие года.
Ах, память, память, ты не будь сурова,
Не уноси былое в никуда!