июль и девствен, и раскован,
в цвету от маковки до пят,
смятеньем многолепестковым
густые заросли кипят.
больничный сад стоит, спеленут
в гуденье тысячи роев,
и влажным сумраком зеленым,
как пруд, наполнен до краев.
жемчужно светятся березы,
как на полотнах у Ватто,
шиповник выпустил занозы
вокруг лелеемых цветов.
живому - вечно повторяться,
и пьяный сок гонять как кровь...
а злая память аберраций
жжет мост, но засыпает ров.
...дитя, прозрачнее былинки!
втроем, где куполом листва,
идем, - она посерединке, -
гримаса прежнего родства,
в котором ты - отец Марысе,
и беспокойный табор наш
всецело от тебя зависит,
и за него ты жизнь отдашь,
и где, как зайцы от Мазая,
ждем от тебя спасенья... но
ни слух, ни взгляд не отверзаю
навстречу я давно. Давно.
а все, что есть, - тщета обряда,
вполне докучного притом;
лишь оболочка с нами рядом,
не человек родной, фантом.