Если звезды зажигаем

                Послушайте!
                Ведь, если звезды зажигают –
                значит – это кому-нибудь нужно?
                Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
                Владимир МАЯКОВСКИЙ

До звезды над тихим домом,
до мечты – рукой подать.
Как ярка и невесома
неземная благодать!

В эту ночь и мне не спится:
за окошком – поезда.
 Загораются зарницы –
гаснет тихая звезда.

Где-то гром гремит-грохочет,
где-то буйствует гроза –
только вспышки темной ночью
озаряют небеса,

гасят звездочку ночную,
что над домом я зажёг.
Знаю, кто меня ревнует:
кто ещё, когда не Бог?

Это он во мраке ночи,
разглядел мою звезду.
«Сам зажег?» - спросить он хочет,
наклоняясь на ходу

к уху грешного скитальца,
разговор со мной ведет:
болью скрюченные пальцы
загибает мне на счет.

«Раз – дорога, два – тревога,
три – ухабы, пять – рассвет…
Ты спросил, дурак, у Бога?»
Я отвечу правдой: «Нет».

Да и что тут отпираться:
он всё ведает давно.
«Звезд-то где на всех набраться?»
«Мало?»
«То-то и оно,

вроде много. Только каждый
человечек на беду
хоть случайно, хоть однажды
зажигал свою звезду.

Кто над домом, кто над морем,
кто над степью, кто средь гор,
кто во имя, кто от горя,
а иной, чтоб выиграть спор.

Зажигал звезду удачи
над Итакой Одиссей.
Под звездой Давида плачет
одинокий фарисей.

Жгла звезду-свечу блудница,
о прощении моля.
Вышивала кружевница
звезды в платье короля.

Дав команду: «По вагонам!» -
синеокий генерал
звезды прямо на погоны
золотые примерял.

А словесности учитель,
страстотерпец городской,
деревенскую обитель
освещал одной звездой,

той, что Пушкина знавала,
той, что Гоголя вела,
Достоевского призвала
и Толстого развела,

той, которая доселе
неподвластна судиям,
тем, что слишком мягко стелют,
разоряя Божий Храм.

Всех, увы, не перечислить,
кто зажечь звезду мастак.
Их давно, мой сын, не тыщи,
тех, кто хочет выжечь мрак

пусть единственной, дрожащей,
пусть далекой, ледяной,
пусть неверной, но манящей,
но своей, мой сын, звездой.

И тебя такая участь,
как я вижу, увлекла.
Вот сиди теперь и мучайся
на краю степи-стола.
 
Вот молчи теперь и кайся,
нужных слов не находя,
расточив напрасно краски
в слез потоках и дождя,

потеряв напрасно время
под зажженною звездой.
Мог бы свистнуть - ногу в стремя,
мог бы справиться с бедой.

Да отправиться в дорогу
не дала звезда, горя.
Зажигал ее без Бога,
так зато она - твоя».

Так сказал – и под зарницы
растворился в никуда.
И опять пошла светиться
моя тихая звезда.

Но чего-то не хватает:
слева суетно болит.
Когда звезды зажигаем,
кто нам правду говорит?

Кто ведет рукою нашей,
торопливою такой?
Вот зажгли звезду над пашней –
а скажи ты мне: на кой?!

От безделья ли, от боли,
поминая и скорбя  –
сколько звезд мы запороли
лишь одних себя любя?!

«Что же делать мне Всевышний?!» -
я кричу, незрячий, ввысь.
Отвечает он чуть слышно:
«В Храм приди да помолись».