1. Первый день
Первый твой день – вот уж истинный квест!
Завтра поедешь в свою Ащикагу,
Ну, а пока – прогуляйся окрест,
Радуйся ветру и легкому шагу,
Радуйся воле и щедрому солнцу,
Что ослепительно светит в глаза;
В марлевых масках смешные японцы,
Жертвуя временем, все рассказать
Рады и все объяснить; вместе с тем
Эта готовность почти не спасает,
Ибо токийский сабвей ужасает
Множеством линий отдельных систем.
Ладно, не дрейфь, разберемся по ходу,
Что за такая у них селяви.
В этот незнаемый город, как в воду
Ты уже прыгнула – значит, плыви!
P.S.
Ну, а японки – красотки! Они
Даже до старости выглядят стильно,
Только вот жаль – для чего же так сильно
Все до одной косолапят ступни!
2. Попытка медитации
Прежде – волшебным и нежным младенцем,
После – доверчивым милым ребенком,
После – встревоженным резким подростком,
Юным, влюбленным и полным надежд,
Жестким и стрессоустойчивым взрослым,
И стариком, терпеливым и мудрым,
Больше не нужным уже никому…
3. Ащикага
Но нет, нельзя без Ащикаги
Понять всю разницу с Москвой,
И я желаю вам отваги
Проделать путь двухчасовой
Одной из пригородных линий
И погрузиться в мир другой,
Упасть в сияние глициний
И рододендронов огонь!
Там, где цветут под небом синим
Лиан воздушных терема,
В любое сердце без усилий
Войдет гармония сама.
Цветет глициния! Пред ней
Я потрясенно цепенею:
На свете нет цветов пышнее,
На свете нет цветов нежней!
Среди цветов туда-сюда ты
Готова без конца бродить,
И все давно уже отснято,
Да только жалко уходить!
Беседка, стройная, как вилла,
Вода зеленого пруда…
Здесь все, что жало и давило,
Уйдет из сердца без следа!
Взаправду ль сказочной царевной
В сладчайших запахах лечу,
Но к серой жизни повседневной
Я возвращаться не хочу!
Пойду на выход: умираю!
Какая страшная беда:
Самой себя изгнать из рая,
Притом, заметьте, навсегда!
О, сад волшебный, отпусти,
Экспресс уйдет, пора решаться!
Ведь все равно не надышаться
И запахов не унести…
4. Здесь ошибки превращаются в удачи
А если, положим, в какой-то иной стране
Вот так же фатально с утра подфартило мне,
О, как бы я злилась, я волосы бы рвала,
И долго потом успокоиться не могла!
Я затемно встала, я путалась в гадском метро,
Закрученном в Токио на удивленье хитро,
И все же успела, сумела, примчалась сюда,
А тут, понимаешь, on Sunday такая беда:
Fish market is closed, и Хама-Рикю с девяти…
И что теперь делать, куда мне прикажешь идти?
Ходила кругами, и вот дождалась и вошла
В заветную дверь… Удивляют такие дела,
Но Хама-Рикю – он совсем не такой-растакой,
А просто обычный приглаженный сад городской.
Но кто сохраняет гармонию духа – лишь он
Достоин участья самой милосердной Каннон,
И Токио на ухо тихо шепнет: «Не скучай!»
Японка с колен подает мне traditional чай
С глубоким поклоном, и легкий игрушечный дом,
Устелен татами, плывет над зеленым прудом…
Ошибку в удачу Япония вновь обратит,
И мне попадется кораблик – как раз по пути,
Плывут небоскребы по борту и блещет река,
И жаль, что поездка, как целая жизнь, коротка…
5. Почти хокку
В Хама-Рикю любуюсь цветением сакуры.
Грустно мне видеть, как пластиковый пакет,
Ветром надутый, летит в императорский пруд…
6. Почти частушки
Хама-Рикю, Хама-Рикю
Да на Сумиде на реке,
В Хама-Рикю, в Хама-Рикю
Гуляю я пешком…
В Хама-Рикю, в Хама-Рикю
Не лётают комарики
Они давно потравлены
Душистым порошком…
7. Дорога на Такаяму
Смотри, как странно: на равнине
Цветенье сакуры прошло,
Там запах сладостных глициний,
Согретых солнечным теплом,
А в эти горные распадки
Весна еще не добралась;
Здесь воздух ледяной и сладкий,
И почек розовая вязь,
И дотлевают пятна снега
В сырах ложбинах у корней –
Но боже мой, какая нега
Во вновь родившейся весне!
Набравшись молодой отваги,
Под шум ручьев, под птичью трель
Здесь пятна сакуры, как флаги,
На склонах выбросил апрель.
Да будет каждому по вере:
Я все же добралась сюда,
К колоннам стройных криптомерий,
Стоящих в сомкнутых рядах;
Здесь речки в каменистых мелях,
Бамбук, склоняющийся ниц,
Здесь ветки нежные камелий
Несут цветы, как райских птиц,
У сельских домиков – бонсаи,
Как в императорском саду,
И сердце красота пронзает,
И я почти уже не жду
Прибытья, ибо в этой яви
Скольжения волшебных дней
Возможно, лучше Токаямы
Окажется дорога к ней…
8. Тринадцать храмов
Ах, как прекрасны храмы эти,
Чешуйчаты изгибы крыш…
Кричат играющие дети,
Пищит обиженно малыш,
Жужжат машины в полушаге
От древних вычурных ворот,
Но тишины не нарушает
Обычных звуков хоровод.
Когда она здесь поселилась,
Ты, если хочешь, сам прочти:
Простая фраза по-английски
Гласит: «For all eternety»,
И сакура в цвету роскошном
Красивее, чем целый сад,
Смотри - она была такой же
Одиннадцать веков назад…
9. Онсэн на крыше
Под дождиком частым весенним
Я в бархатной синей ночи
Лежу в минеральном онсэне;
Вода мелодично журчит,
Струится то громче, то тише…
А где размещается наш
Онсэн? Вот представьте – на крыше!
Тринадцатый ровно этаж.
Белесые струи подъемлет
Парок, растекаясь окрест,
И голубь доверчиво дремлет,
Экран оседлав, как насест…
Что нужно для счастья мне? Право,
Вот здесь – так вообще ничего!
Ведь завтра у нас Сиракава
С добавкой короткою: Го.
10. Список мечт
В следующем сезоне я бы,
Если только не помру,
Поднялась на Фудзияму,
На священную гору,
Йокогаму и Нагою,
И Хоккайдо и Кюсю,
Окинаву и другое –
Я проехала бы всю
Ширь и даль страны прекрасной,
Одолела напрямик,
Восхищаясь ежечасно,
Поминутно, каждый миг…
11. Храм Тысячи Ворот
Я в Храме Тысячи Ворот,
В великолепном коридоре
Оранжевых нарядных торий,
Или других – наоборот,
Седых, изъеденных веками…
Я выхожу, как из дверей,
Касаюсь дерзкими руками
Таких японских фонарей –
Гранитных, мхом обросших, древних,
С ячейкой для живой свечи…
И птички голосок напевный
В листве бамбуковой звучит,
И я - по жизни одиночка –
Бреду любого плана без
По глинистой размытой почве
В тенистый и прохладный лес.
Там карпы плещутся в запруде,
Играет бликами вода…
Сюда нечасто ходят люди,
А я вот забралась сюда…
12. Океанариум в Осаке.
Может, я здесь наконец-то усвою,
В чем между скатом и мантой различье:
Скат – посветлее, с почти что птичьей,
Четко вылепленной головою –
И смертоносным зазубренным бивнем
Угрожающий хвостокол,
И подводных квестов любимый
Герой – белокрылый «морской орел»…
Манта – мантия – та другая:
Кожа ее - нежнее всего;
По закраине пробегает
Волна, и так вперед продвигает
Это странное существо…
Как завораживает движенье
Плоских, бесшумно скользящих тел,
Бесконечное их круженье
То вовсе рядом, то там, в высоте,
В водном столбе, где некрупные рыбы
Так же, как в море, сбиваются в шар…
Каждой такой минуте «Спасибо!»
Повторяет моя душа…
13. Воин света
Мастер, когда-то создавший из цельного древа
Дивное диво – могучего воина света,
Что попирает уродливых и козлоногих
Демонов зла; тот, кто вырезал это лицо,
Грозную складку бровей и движение стана,
Взмах этих рук и по ветру летящий рукав,
Ткани узор, и поножей ремни, и чеканку доспехов;
Тот, чей искусный резец и в мельчайших деталях
Не дал оплошки ни разу – он знал или нет,
Что через тысячу лет люди целой планеты
Будут стекаться сюда, любоваться твореньем…
… Что ж, если фотографировать запрещено,
Значит, придется напротив сидеть долго-долго,
До волоска и до клепочки запоминая…
14. Мимолетное
Пока из Осаки в Хаконэ я
На синкансене пролечу,
Во сне приснится мне Япония…
Япония – а что ж еще?
15. Прощальный Никко.
Печально,
Что завтра я буду уже далеко…
Прощальный,
Окутанный флером вечерним Никко!
Как жаль, что, наверно,
Я больше сюда никогда не приду…
Гигантские кедры,
Стоящие в сомкнутом плотном ряду;
Слепит позолота,
И тонкая великолепна резьба…
И так уж за что-то
Меня одарила столь щедро судьба,
Я чувствую, право,
Себя перед ней в неоплатном долгу…
Прощай, Токугава
Иэясу, покойся, великий сёгун,
Великий и грозный –
А что еще кроме сёгуну хотеть?
И цапля из бронзы
Не может с надгробья никак улететь,
А что до меня, то
Мне нужно сейчас уезжать.
Вот только не надо,
Не надо, не надо меня утешать!
Раскрывшись, как плоскость,
Меня в облаках понесет высота…
Московская жесткость
Уже проступает в словах и в чертах,
Покуда ты горько,
Прощально стоишь и глядишь, не дыша,
Защитную корку
Уже на себя примеряет душа,
Но светлою сказкой
Возможно, когда-то придет в твои сны
Кусочек прекрасной,
Прекрасной, прекрасной страны.
16. Ночь перед отъездом
Переживешь? О чем разговор,
Конечно, переживу!
Но ветер, сорвавшийся с синих гор,
Отчаянно рвет листву,
И мечутся тени на потолке,
Тревожась о дальнем пути…
Япония – хрупкий журавлик в руке –
Сейчас от меня улетит….
17. Моралитэ
Вновь замыкаюсь в пространстве своей скорлупы,
Снова сама себе – и компаньон, и спонсор…
Чтоб ощутить одиночество средь толпы,
Вовсе необязательно быть японцем…
Древнюю мудрость их кратенько пролистав,
Главное я наконец-то смогла услышать:
Гармония, уважение, чистота,
Спокойствие…
Может, четвертое всех превыше.
18. Ночь после приезда.
Пройдет, конечно – дело только в сроках,
Забудется, отпустит… А пока –
Миг пробужденья, переплеты окон –
Конечно же, Япония! Рёкан…
Но в них рассвет дождливый, серо-синий,
И звук совсем иного бытия…
Какая там Япония? Россия!
И прежняя, обыденная я.