Тихо стонет закат, остывая в тумане болотистом.
По оврагам скребётся к охоте готовая тьма.
А на небе луна стынет бледным размазанным оттиском,
И пустыми глазницами в вечность упёрлись дома.
На опушке коростой густые побеги осинника.
Закупорены топью разбухшие вены дорог.
Здесь когда-то молились в затворе великие схимники,
Только временем съедены стены и крест, и порог.
Гаснет выцветший день, выстрел эхом упрямым разносится.
Кружит вальдшнеп, свинцовой судьбой подведённый под дробь.
Отзывается филин, и смех его бьёт в переносицу,
А вдали отчего-то зачавкала гиблая топь.
Тучи стаей рванулись в погоню за синими звёздами,
Затоптали луну, темнота погасила глаза.
Чьи-то жизни кому-то и кем-то давно уже розданы,
Их оплакала стылой слезою ночная роса…