-Шурши!
-Шуршу!
-Нет, ты не правильно шуршишь! Платьем шуршат иначе! Вот так легко-легко! Как листочки в летний день на дереве! - Лариса прошлась по комнате притоптывая на одну ножку в серебряной туфельке и прошуршала, как листок на веточке в летний день.
Света прошагала за ней и наступила на подол своего платья черным пыльным башмаком. Случайно. В спешке.
-Ну что ты за человек такой! - расстроенно пропела Лариса, - никогда ты не научишься шуршать как положено! Выгонят тебя из училища и все!
И вышла.
Ровно.
Тонко.
Грациозно.
Света посмотрела ей грустными глазами вслед.
И правда. Лариса права. Выгонят!
Елизавета Петровна, строгая учительница по пению сказала вчера за завтраком:
-Света, - она при этом оттопырила мизинец на левой руке, в которой держала фарфоровую чашку, - если ты не научишься хорошей походке, то на сцену мы тебя не выпустим! Наши ученицы не позволяют себе ходить так, как будто мешок с картошкой несут!
Света вздохнула и согласилась.
Она никогда не умела ходить красиво, ноги расставляла не в ту сторону, сутулилась.
Ее дорогая мамочка — талантливая актриса, а папа — декоратор. Ширококостный, тяжелый с бородой и горбом. Походка досталась от папы. И Света — не виновата!
На часах простучало восемь вечера, ученицы сидели в саду и читали книги, кто-то играл гаммы в кабинете сольфеджио, а кто-то пел их, сидя на балконе.
Девочки спорили между собой о том, почему каждая из них не поет высоко, как птичка, а как-то по-собачьи и смеялись сами над друг другом.
А Света, одна, в темном зале ходила по сцене и училась «шуршать».
Но ничего не получалось.
Наступил последний день перед выступлением. Была последняя репетиция. Света, дрожа от волнения вышла на сцену, опустилась на мягкий табурет перед роялем и ее пальчики забегали.
«Осенний вальс» Ф. Шопена.
Сначала она сбивалась, пальчики соскальзывали с клавиш, но постепенно уверенность росла и девочка позабыла обо всем на свете! Была только она, музыка и рояль! Ее любимый, самый восхитительный на свете рояль! Она хотела играть на нем вечно, только бы не выгоняли ее из училища!
Закончив она взглянула на учительницу.
Старая, но статная женщина в очках и высокой прической смотрела на нее поверх очков с первого ряда, снисходительно цокнув:
-Играете, Светлана, замечательно! Только в начале сбиваетесь, но это робость, я понимаю! А, вот ваша походка — никуда не годится! Хоть на сцену не пускай! Да и посмотрите на себя! Ваши волосы! Они же растрепаны! Берите пример с Ларисы! Девочка трудолюбивая, опрятная, конечно талантом ее Господь не наградил, а какое упорство дал! Нет, не выпущу я Вас завтра, дорогуша! Учитесь ходить! Вы артистка, а не уборщица!
Света, путаясь в длинной юбке выбежала из зала. Обида душила ее.
«Ну почему мир так не справедлив?» - мысленно восклицала она.
Споткнувшись на ступеньках, ведущих в комнату она не стала подниматься дальше, а села и, облокотившись на колени, заплакала. Длинные густые рыжие волосы мягко спрятали ее лицо от мира.
Лариса, почти беззвучно поднимаясь по ступеням, удивленно взглянула на Свету и присела рядом, предварительно постелив платок на ступеньку.
-Что такое Светуша? Кто обидел? - ласково спросила она.
-Я не правильно шуршу, Лариса! Я не правильно хожу! Не пускают меня завтра выступать! А я маме обещала! Она придет! За год первый раз! Даже от игры откажется ради меня! А я? Дура косолапая! - заплакала еще громче Света.
Лариса погладила подругу по пушистой растрепанной головке и сказала:
-А, знаешь, что! Давай ты спрячешься за кулисами и, когда будет моя очередь, как выскочишь на сцену! И сыграешь! У меня все равно нет таланта, только зрителей утомлю, а ты... тобой мама гордиться будет!
-А так честно, Лариса? - удивилась Света, хлюпая носом и уже подняв голову.
-А честно не пускать тебя на сцену лишь из-за походки? - вопросом ответила девочка.
-Спасибо! Спасибо большое тебе! - воскликнула Света, вытирая слезы, - я всю жизнь буду тебе благодарна! Богу молиться за твое здоровье буду!
В радости подруги крепко-крепко обнялись и отправились в комнату спать.
Наступил долгожданный день. Ученицы суетливо бегали по училищу, взволнованно распевались. В комнатах за зеркалами торопливо примеряли наряды, делали красивые прически.
Лариса, в пышном красном платье и высоким пучком, аккуратно расчесывала пушистые волосы Светы, которая была одета в розовое гладкое платьице, пытаясь уложить их в прическу, но они не слушались.
-А знаешь, что! А пусть они будут распущенными! Пусть все узнают, что для того, чтобы играть на рояле не обязательно быть с иголочки и ходить по струнке! - громко воскликнула девочка.
Через несколько часов, трудолюбивые ученицы одна за другой выходили на сцену, и в красивых платьях пели, играли вальсы, танцевали. А Света пряталась за деревянным деревом, дрожа от ожидания и волнения.
Настала очередь Ларисы. Старая статная учительница подбодрила ее, а она замахала, как бы невзначай, деревянному дереву, Света быстро-быстро выскочила на сцену, ловя сзади сердитый возглас учительницы. Запыхавшись она споткнулась и упала с грохотом на деревянный пол. Подняв глаза, сквозь спутанные и пыльные волосы взглянула на зрителей. Удивленные, презрительные и возмущенные взгляды встретили ее. По залу пробежали шептания: «Что за замарашка? Уборщица что ли? Посмотрите на ее волосы! А платье?Ах!». Света трясясь поднялась и стала искать маму. Она сидела на седьмом ряду и улыбалась ей. Осмелев девочка выпрямилась и подошла к роялю. «Она что играть будет?» - шептались в зале. Но Света не слушала их; стоило ей лишь прикоснуться к роялю и невероятная радость охватила ее! Ее тело стало невесомым, легким-легким, как листок на дереве. Только оно не шуршало. Оно пело!
Света села и начала игру.
Услышав музыку, зал стих и замер. Внимательно слушая.
А Света играла все смелее, и каждая нотка взлетала высоко-высоко, к самой люстре со свечками, разлеталась по всему широкому пространству, подлетала к уху каждого слушателя и недоумение или презрение на его лице сменялось блаженной радостью и восхищением. Музыка будто окрыляла каждого, будто превращала в маленькие зелененькие листочки, которые отрывались от дерева и летели в белое-белое небо. Они не шуршали — они пели! Пели!
Света закончила игру, встала, сутулясь подошла к краю сцены и поклонилась, тряхнув растрепанной головой. Но никто не заметил ее неуклюжести. Никто, даже в очках, с первого ряда не заметил ее пыльных пятен на платье и носу. Все кричали:
-Браво! Браво! Браво! - и не уставая хлопали, ряд за рядом поднимались люди и хлопали. Скоро весь зал хлопал так, что Света не слышала собственные мысли, хлопот оглушал ее. Девочка кланялась не переставая. На сцену полетели розы и один из лепестков, оторвавшись, зацепился за рыжие локоны Светы.
-Браво! Браво! - кричал зал.