Вот вы все говорите: не бывает… Да ведь в том-то и дело, что на все можно взглянуть поглубже. Напечатал я свой рассказ в литературно-художественном журнале “Невский проспект” и решил еще раз прогуляться по местам действия моих литературных героев на Смоленском кладбище. Сколько себя помню, здесь со мной часто происходит что-то любопытное, если не сказать больше.
По установившейся традиции направился сначала к часовне Ксении Петербургской, или как ее здесь величают местные - Ксенюшке. Сделал несколько набросков самой часовни, потом наиболее интересные группы прихожан нарисовал. Всегда получается выразительно, ведь у каждого здесь свое горе и просьбу о помощи нужно еще записать, передать Ксении, чтобы она услышала и обязательно исполнила.
Погуляв еще по кладбищу, вдоволь порисовав старинных надгробий уважаемых граждан Северной столицы из числа надворных советников, генералов и купцов первой гильдии с покосившимися крестами и ангелами с обломанными крыльями, я направился в церковь Смоленской иконы Божьей Матери.
Сняв шапку, поднялся по ступенькам в церковь. В храме полумрак, свечей горит много. Идет третий день Страстной недели и поэтому во время богослужения батюшка рассказывает о событиях Великой Среды и повторяет слова Иисуса, сказанные им его ученикам – двенадцати апостолам: “Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий будет предан на распятие". Странно, но апостолы, будто не слышат этого страшного предостережения. Всем им хочется верить в лучшее.
Да, именно так. В какой-то момент тоже начинаю думать о своем, чтобы не случилось плохого с близким тебе человеком. Уж больно тревожно на душе в последнее время. Не отпускает…
Служба в храме ведется сразу в нескольких местах. Рядом со мною священник говорит о таинстве исповеди: “ Таинство покаяния – это чудо Божие, которое Господь совершает своей душой. Один Бог имеет власть прощать грехи. И Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог наш, Который имеет эту власть”…
Десятки людей крестятся, дружно кланяются и шепчут слова молитвы. По очереди подходят к иконе, целуют ее. Люди все прибывают и пребывают, свободного места в храме остается все меньше. Невольно поддаешься общему настроению. У меня возникает ощущение ожидания какого-то чуда. Ничуть, не меньше…
Однако, пора браться за дело. Примостился в самом углу у окошка, чтобы не мешать тем, кто молится. Рисую незаметно. Если говорить честно, то на меня теперь совсем никто не обращает внимания.
Потом верующие становятся в длинную очередь и исповедуются. Смущается молодая женщина, что-то рассказывает священнику. Тот добродушно кивает ей головой, кажется, все хорошо понимает. Женщина краснеет, говорит сбивчиво и, наконец, получает прощение. Она отходит счастливая, ее лицо светится каким-то особым внутренним светом. Так происходит с каждым. Вера, если она есть, всегда так окрыляет. Здесь и бородатые старики, и древние старушки, но последнее время все больше совсем молодых.
Потихоньку направляюсь к выходу. На улице оглядываюсь, показалось, что кто-то позвал меня. Гляжу и вижу: стоит на ступеньках моя невеста, Оленька в кашемировом темном платке, по-доброму так, улыбается. Даже растерялся, ведь не должно быть ее здесь. Она же сейчас в Донецкой области, с редакционным заданием от своей газеты. Меня прямо, как током тогда ударило. Глаза закрыл, отвернулся, потом еще раз глянул, а там уже и нет никого…
Не скрою, тревожно мне за Оленьку было, все дни из головы не выходила ее командировка. Ведь на Украине сейчас гражданское противостояние, войска в мятежные города направлены. Может быть, случилось чего. Телефон у нее уже второй день не отвечает.
На душе и так противно, а тут еще на моих глазах разворачивается жестокая сцена. Здоровенный охранник в милицейском камуфляже ухватил за волосы женщину и ведет к выходу с кладбища. Тащит, ее, таким диким образом, да еще приговаривает, чтобы она больше никогда не появлялась в таком виде в церкви. Оказывается, эта женщина была сильно пьяна. Что-то сказала там не к месту… Потом она останавливается у ворот и просит у охранника прощения. Тот махнул на нее рукой и ушел обратно вглубь кладбища.
На улице плюхаюсь в свободную маршрутку №249. Пора домой… Рядом на сидении юноша беззастенчиво положил ноги на переднее кресло. Попросил его убрать их, что он исполнил без всякого удовольствия. Пока он думал, как мне нахамить в ответ, я поблагодарил его за оказанную любезность. Парень в ответ промолчал, а его мать посмотрела на меня с удивлением.
Вечереет. Людская толпа медленно всасывается в узкие проходы станции метро “Василеостровская”. В воздухе повис запах вездесущей корюшки. У киоска с рекламой “Теле-2” стоит долговязый парень в капюшоне и гигиенической повязке, закрывающей ему лицо. Он бережет здоровье, а мне почему-то сразу вспоминаются кадры телевизионных трансляций о событиях из Украины.
Часов в десять вечера позвонила моя Оленька. Здравствуй, милый, говорит. Теперь все хорошо, завтра уже будет в Москве. Оказывается, четыре часа назад их машину задержали неизвестные люди в черной одежде и масках. Надели наручники и отвезли в расположение какой-то воинской части. Отобрали мобильные телефоны и всю аппаратуру съемочную, учинили допрос. Угрожали, добивались признания в том, что они собирали информацию для сепаратистов Юго-востока, для армии Донбасса. Потом посадили в машину и отвезли на границу с Ростовской областью.
Оленька рассказывала, что когда для нее наступили самые страшные минуты, то подумала обо мне. Получается, что и я ее в этот момент увидел в церкви… Почему так было? Объясните мне, неверующему человеку. Разве не чувствовалась помощь откуда-то свыше?
Мне все-таки кажется, что здесь было какое-то действие таинственного и неизвестного бога. Большей радости, чем такое взаимное ожидание, когда побеждая расстояние, люди издали сливаются вместе, мы не испытывали. В таких случаях чувства всегда обнажены до самого крайнего предела.
Бог знает, что нас ждет завтра? Разочарование, утомление от скучной семейной жизни? Нет, после пережитого нами, все это уже невозможно…