Осталось воздуха на семьдесят часов.
Сны выпиты. И будущего нет.
Есть Авраама боль. Но вряд ли слов
Подменят смысл, и, дрогнув, пару лет
Как провинившихся детей, смягчившись вдруг,
Играть отпустят, позабыв про гнев.
Земля деревьями – ногтями черных рук
Скребет по небу, жаждет крови. Лев
Голодный и томящийся в пыли
Пустыни, выжигающей глаза,
Ждет смерти солнца. Шепчет ночь: «Умри.
Умри. Умри. Не умереть – нельзя.»
Кто ныне Исаак, кто Авраам?
А кто – вязанка хвороста, что не
Воспламенилась на закланье там,
Чтобы сейчас огонь разжечь во тьме.
Иуда, Петр, Магдалина, крест,
Голгофа, два разбойника, закат.
Стоим в примерочной для тел, ролей и мест
По очереди. И никто не виноват.