а может, ну ее, эту встречу? друзья поймут
я просто хочу в окно курить за одной одну,
я просто хочу, чтобы не было этих клейм
"не прикасайся", "не обнимай, "не смей"
*
улыбки тех, с кем не виделись больше месяца, поистерлись
поистрепались,
сделались сухи, холодны, тонки, льдисты.
каждый мнит, что стал суров, мол, и независим.
каждого обтрепал по периметру мегаполис.
вот и свиделись, братец, вот мы и повидались.
скажи мне, где мы оставили наши тени,
пришпилили их булавкой к доске из пробки..?
чужие глаза твои страшней паровозной топки
и над Хиросимой ядерных испарений
я - всего лишь металла искореженного груда,
а вас чертова дюжина - тех, кто целует щеку,
словно чиркает спичкой по серному злому боку,
и сноп искр летит, догорая за полсекунды
не смотри на меня, ты видишь обман и ложь,
я пытаюсь быть весел, я шут, и я весельчак.
только взгляд твой вспарывает мне грудь,
так что не засмеяться - и не вздохнуть:
не поможет ни подорожник, ни иван-чай,
а поэтому отойди. не трожь.
*
как мы готовились друг за друга поумирать,
полуживыми ползти в эпицентр бури,
напополам всё: гордиться, любить, страдать.
а вот видишь, как все выходит.
курим,
собираем в карманы слова, как тугой каштан
с его глянцевым боком и теплой коричной гладью.
то, что связывало с душою душу - теперь обман,
мои милые, этого не исправить.
мне остались пара друзей, стихи и мои глаза,
я могу видеть мир, смотреть, как приходят вёсны.
если спросят, больно ли, я им отвечу "за
таких друзей, какими были мои друзья,
я бы отдал всего себя. но теперь уж - поздно".