Давно не писала..
Ну, здравствуй, тут вдруг такая тоска..
Она - будто женщина в красном, как гробовая доска.
Это если бы ты заснул дома, а проснулся в лесной глуши.
И не часто, но снова и снова, кто-то шепчет во мне "Пиши!".
Это все до безумия странно - по ночам посвящать слова
Человеку, который явно вспоминает меня едва.
Человек, не хранящий писем.. (Вспоминается, милый друг?)
Этот мир явно наркозависим. На себя не наложит рук,
Но убьется неспешно и верно, словно самоубийца-лентяй.
Думать так - безусловно скверно, но случается невзначай.
Это так на меня не похоже - рассуждать про безумный мир.
Ты не думал об этом, но все же у стервятников нынче пир,
У ворон, ну и прочих птичек, тех что трупам все лица стер.
Жаль, что нам не хватило спичек, развести погребальный костер.
Ты, конечно же, много умнее и меня, безусловно, простил.
Я во все это свято верю, поклялась бы, но ты отпустил
И грехи, и меня вместе с ними на все стороны смело послав.
Это - будто муссонные ливни объявили, что будет конклав.
Ну не то, чтобы снег на голову, но осадки с обилием гроз.
Твой звонок, раскаленным оловом, выжег мой воспаленный мозг.
Что-то там про мой день рождения и вообще про мои дела,
Как в той песенке: "в день невезения, видно, мама меня родила".
Но на деле-то видно не многое, изменилось не все, увы.
Ты по-прежнему веришь в бога, отдавая дань старины.
Ты наверно по-прежнему весел, у тебя тот же Игорь-друг
Тот, что мне подарил много песен, на экран отпечатки рук.
Это так относительно грустно, или безотносительно.
Убивать слова - тоже искусство, ну-ка, друг, притащи ружье.
Иль устрой им кораблекрушение по мотивам известной lovestory.
Мы попросим у всех прощение, мол, слова утонули, sorry.
И не вспомнят про них в помине, и никто не увидит снов.
Подорвем мы слова на мине, как солдат старой-доброй ВОв.
Ну а может слова повесим, и не вышлем потом похоронок.
В завершение всех наших писем: Обнимаю, люблю. Верблюжонок.
(с) e.m.