4. О «ПАРАНОЙЕ» ПОКАЯНИЯ.
Намедни, помню, третьего числа,
сметая крошки от овсяного печения,
мой штурман, критик и т.д. вердикт мне изрекла:
«Ты просто параноик обличения.
Ну хоть бы лирикой тебе себя занять!.
Уже с любовью, что ль, не всё нормально?»
Что лирика! Гиганты без меня
бессмертное воспели гениально.
А у меня, быть может, времени уже
всего чуть-чуть. И по такому случаю
успеть бы на последнем вираже
долги отдать. Меня вот это мучает.
О жертвах всех времён я помолюсь стократ,
я знаю – так, как раньше знали «Отче наш» -
не захоронен если хоть один солдат –
так, значит, и война ещё не кончена.
Я вот о чём: солдаты – души жертв.
Грех не отмолен – душам нет покоя.
Так не диктуй же ты моей душе,
любимая! И где ж тут паранойя?
…Есть контрапункт – гражданская война;
и мы в советской школе знали с детства,
что неизбежна, мол, была она,
и сплошь отмечена белогвардейским зверством.
Не возражу, не отверну лица,
но темы эти отфильтрую мысленно.
Не для того совсем, чтоб отрицать,
а просто – в преизбытке это писано.
А вот о красных так же рассказать –
в запрете было! До сих пор не можется
по-честному смотреть истории в глаза.
Но по-иному честный пазл не сложится.
Всего и смелости: работу дать мозгам,
не в злобе, не в запале, а осознанно.
Всего – то лишь: сестрам всем по серьгам.
Всего лишь: каждому своё да будет воздано.