В этом городе я умерла и воскресла,
и погибели было больней воскресенье.
Я к распахнутому окну пододвигаю кресло,
чтобы сполна насладиться грозой весенней.
Вечно юная сила стихии неукротимой,
танцевальных искр и басовых рулад лужёных,
ты сродни нутру моему, вестимо,
я гляжусь, как в зеркало, в мир, крещёный
горней влагой обильной, с земли восшедшей:
путь от вершины к вершине - через долину,
где вина и хлеба любой пришедший
с миром - с миром получит. И будет выну
в отчем доме качаться фонарь у входа,
ибо в путь нас толкает опять же тоска по дому,
ибо чувство утраты свободы сильней, чем сама свобода,
ибо в рай мы приходим к себе, ни к кому другому...
А гроза громыхает - бескровный поход крестовый,
иль рок-группа бузит на открытой ветрам эстраде
на до блеска паркетного выскобленной Дворцовой,
там, где ангел-столпник блюдет нас всех Христа ради...
Как к лицу тебе ливень, мой город, моя чужбина,
мой до гроба возлюбленный, так и не ставший мужем!
Так тайком об Исусе мечтала, небось, Магдалина.
Вот она - напевает и шлёпает босиком по лужам...
28 января 2000