Иду ступенями судьбы -
Скользят ступени:
Ступень войны,
Ступень беды -
Миг до падения.
Ступень любви хрупка,
Тонка, -
Крылу подобна.
О кратковременна ты как!
Прощанье - больно.
Спешу, иду,
Молю судьбу: -
«Будь продолжение».
Любовь,
Как звездочка в пруду,
Лишь отражение.
Под ношей лет
Все тише шаг -
Дрожат колени.
И задыхается душа -
Круты ступени.
Глаза
Голубые, зазывные,
Окаянные,
У тебя бездонные глаза.
Я тону в них -
Омуты обманные
Из которых выбраться нельзя.
Я тону в них -
Не прошу спасения:
И несет неведомо куда
Голубое,
Дивное течение,
В колдовском кружении вода.
В сердце трепет,
Радость несказанная.
Рядом ненаглядное лицо:
Голубым сияньем осиянное,
Да, как волны,
Белых рук кольцо!
Ничей
Толпа и толчея:
зачем я в ней?
Средь волн волна -
Она ничья и я ничей.
Природы царь?
Увы, не так:
Людской подранок.
А, может, живописец - маг
Загнал в подрамник?
Мне в нем и грустно,
и темно,
До слез обидно:
Пестрит от красок полотно -
Лица не видно.
Причастен к диву
Дивлюсь нежданной красоте:
Подлунной Волге, как в полуде
Сверкающей. К наготе
Любимой женщины,
Как чуду.
Дивлюсь: откуда-то
Нахлынут,
Захлестнут в порыве.
Ликует сердце - жизнь светла!
А, значит, я – причастен к диву!
Удача
Убиваю себя - убываю:
Усыхаю умом и душой.
И все ближе черта роковая,
За которой извечный покой.
Растерял я себя, растранжирил,
Распылил, разменял на гроши.
Быть бы «живу теперь - не до жиру»,
Но ушедшее не воскресишь.
Проиграл-профинтил, прорыбачил,
Про цветочки пропел, продурил.
Шла ко мне - улыбаясь Удача:
Тайники отворяла: «Бери!»
Я не брал: прозевал, проворонил.
И ушла она, бросила в след:
-«Будешь каяться, ногти до боли
Будешь грызть и сопьешься на нет».
Отопью, отпою, отчудачу.
Отыграю на шумном миру.
Откаблучу и отбулгачу.
Отгорюю и отгорю!
Равнодушье
Постепенно в семейных разладах
Потушили любви огонек,
Без него стала радость
Не в радость
И отчаянно мир одинок.
Прижились к равнодушью,
Привыкли:
До усталости сонной в глазах,
Не оно ли сплело паутинки
Воровато у нас в волосах?
Вроде рядом, -
Но как далеко мы!
Наши души плутают во мгле.
Где то чувство, - подобное грому:
Стрелы молний и ливень - к земле?!
Жизнь уходит,
За окнами осень
Перепутала листья с дождем...
Ничего друг от друга
Не просим,
Ничего друг от друга
Не ждем.
Неустроенность
Неустроенность, неустроенность,
Сколько бед на меня одного! -
Но, как в юности,
Верю в настроенность
Светлых чувств
И любви торжество.
Жизнь приемлю,
Как воин награду,
Поклоняюсь высокой звезде
И живу с равнодушьем в разладе,
Как ветра с тишиной на воде.
Воздвигаю не стены,
А храмы -
Постигаю душой ремесло.
И веду золоченые главы
Прямо к солнцу
Из песенных слов!
В них - раздумий бессонные муки,
Порожденные прожитым днем.
В них сердечные добрые звуки,
Чтобы мир
Был озвучен добром.
Обочина
Обочина я: провожаю,
встречаю.
Гадаю: кто едет?
В какие места?
Приветно ветвями машу,
приглашаю:
на отдых зову,
если кто-то устал.
В ответ мне лишь гарь,
перемешана с пылью:
дождями умоюсь - ветрами утрусь.
Лишь только б дорога
несла, как на крыльях,
кого-то за счастьем,
а я обойдусь.
Победа
Шла она в деревню похоронками,
Обсыпала пеплом - сединой
Волосы почти еще девчонкам
И глаза туманила тоской.
Сколько перестарила до срока:
И любовь, и юность отняла.
То шагала бешено с Востока,
То на Запад яростно вела.
Путь ее в траншеях и окопах,
Путь ее в руинах - городах.
Сколько ей дорог пришлось протопать,
Чтоб вернуться в светлых орденах
На груди трех мужиков в деревню.
Да и то, какие мужики?
Тот контужен,
Тот пять раз прострелен,
Ну а третий - вовсе без руки.
Плакала она, а то смеялась,
От цветенья майского светла.
И кому и как бы не досталась,
Но Победа нашею была!
Мое поколение
Мое поколение не воевало -
Оно опоздало родиться.
На детство, как бомбы,
Заботы упали:
В тылу нам, как взрослым,
Трудиться.
Мы на поле падали,
Будто от ран:
От пахоты и от косьбы,
И от похоронок,
Что с фронта к нам
Шли продолженьем беды.
Я славлю
Кто полчища вражьи разбил,
Знамена заставили в ноги сложить.
А мы для Победы крепили тыл
Такой, что нельзя было
Не победить!
В свои горевые …
В атаке недолгой у Тихого Дона
Отец мой упал на разбитый лафет.
И стал я на Волге
Хозяином дома
В свои горевые одиннадцать лет.
Я травы косил
И в артели рыбачил,
На плечи я клал и нужду,
И беду.
Был груз не под силу,
Но верил в удачу
И верил,
Что люди упасть не дадут.
Вот так я входил в середину столеть;
Под грустные песни и вдов, И берез...
И не потому ли
Так жгуче на свете
Хочу, чтобы мир
Сиротливым не рос.
Хлеб
Траву мы ели,
Желуди, и все же...
Был главным хлеб.
И часто по весне
Нам были в поле золота дороже
Колосья на оттаявшей стерне...
Мы выжили
И победили беды.
И голод стал преданьем старины.
Но до сих пор
Я знаю цену хлебу.
И помню:
Хлебу не было цены.
Колодец памяти
Из колодца памяти достану
Детство, не убитое войной:
С непогибшим батей рано встану
На рыбалку летнею зарей.
По тропинке, нами проторенной,
Поспешим в заветные места,
Где росы рассыпанные зерна
Перезрели за ночь на кустах.
Затаю дыхание до звона, -
Прикипает удочка к руке.
Клев сазана: подсекаю — вот он!
Солнышком трепещет на песке!
Наловили целую корзинку:
Рыбу бате, удилище - мне.
Молодая мама у калитки
Нас встречает в ситцевом платке.
Не дождусь ни жарева,
Ни варева:
Упаду от радостного сна...
А проснусь -
Отец уходит в армию.
Началась война.
Цыганка
Цыганка гадала
О нашей судьбе,
Цыганка веселой сорокой
Трещала в крестьянской
Просторной избе,
Остуженной
Долей сиротской.
Ложились «дороги» -
Винновый король
По ним пробивался с боями...
И мать отдавала последнюю соль
И хлеб пополам с желудями.
И речь рассыпалась живым серебром,
И грело надеждою слово
О том, что хозяин воротится в дом
И радость поселится снова.
И мне на холодной
Высокой печи,
Где даже сверчки присмирели,
Привиделся батя,
Как печка, плечист,
Сквозь дикие космы метели.
И мать улыбалась цыганке в ответ,
Глядела вокруг просветленно.
Во двор провожала цыганку и вслед
Ей кланялась низким поклоном...
В тот день не дошла
Почтальонша до нас:
Запрятав в рукав похоронку,
Чтоб горе отсрочить,
От нас хоронясь,
Прошла, отвернувшись, сторонкой.
Назиданье
Пенек твердит зеленому кусту:
-«Зачем стремишься в высоту?
Ведь, чем не выше станет голова
Быстрее спилят на дрова».
Дуб
Спилили дуб - всего один:
Для миллионной рати леса
Потеря небольшая,
Но под ним
Трава без тени
Выгорела летом.
Слова
Все выдюжим,
Выстоим, вынесем -
Могучие духом слова.
И Русь,
И Россия немыслимы
Без кровного с ними родства.
В три века Орду одолели,
Державу крепили с Петром.
Как их утвержденье, гремело
«Ура!» - над разбитым врагом.
Они не померкли поныне:
В них вера,
Надежда и злость.
Мне жить от рождения с ними
И мир познавать довелось.
В час трудный, я верю - осилю
Нападки судьбы и беды:
Когда они, будто бы крылья,
В минуту паденья даны!
Вольский край
Сколько жить мне отмерено?
Я не стану гадать.
Но судьбою доверено
Отчий край воспевать.
Не заморская птаха –
Местный я «воробей».
И не охал, ни ахал
От простуженных дней.
Не летал за границу,
Как не била беда.
Знал: спаситель, кормилец,
Вольский край навсегда.
И опора, и вера,
И печаль о былом.
Грусть и радость я мерил
В нем, как речку багром
Люб в расцвете весеннем
в листве золотой.
Лишь о нем моя песня
И не знаю другой.
Я снова на Волге...
Я снова на Волге -
В краю моем отчем.
И ноги целует,
Как в детстве, волна.
Приветливо Волга шумит
И хлопочет, -
И нету ей отдыха,
Нету ей сна.
Буксиры и баржи
С тяжелою ношей
Легко и державно
Несет на себе...
Со службы армейской
Я летом пришел к ней -
К ее работящей,
Бегущей воде!
Поведаю ей,
Как за годы - нет горше, -
Не видя ее,
Я в походах устал.
И воду,
Что смешана с небом, -
В пригоршни
Несу, как заздравную чашу к устам!
Всю жизнь ее пить мне -
Всю жизнь не напиться
И не разлучиться с ее красотой.
И парусом сердца
Тревожно стремится
На стрежень глубинный,
Как к жизни самой!
Колодцы
Из трех колодцев воду пью:
Она святая и живая,
И радостная, и родная
В моем отеческом краю.
Судьбы колодец
Глух, глубок:
Страшат в нем тайны
И колдуют.
Под журавлем наискосок
Я воду пил, почти вслепую.
Любви колодец свеж и чист,
Призывный под кустом сирени,
Пред ним вставал я на колени
Весной под соловьиный свист.
В нем неизбывная вода.
Мне пить ее и не напиться:
Она пьянит,
Но не мутится,
Желанная во все года.
Колодец жизни
Бил ключом,
Разламывал порою срубы,
Его вода ломила зубы,
А то горчила полынком.
Но с каждым годом
Вот беда:
Колодец на глазах мелеет,
И я печалюсь и немею
От мысли: кончится вода.
Не все потеряно
Не все потеряно
И найдено не все,
И жизнь еще не под гору,
А в гору.
Еще из рук не выпало весло,
По стрежню века
Я плыву с которым.
И челн мой цел,
Хоть бит не раз бедой:
Она его кружила и швыряла,
Она его порою накрывала
Студеною косматою волной.
Но верю - след,
Что за кормой лежит,
Соединит с праправнуком далеким.
И будет Русь,
Как и за мной следить
За ним
То солнечным, то лунным оком.
Не уходи...
«Не уходи», - тебя молил я, -
Хоть гнев продли,
Но рядом будь...»
По августу неумолимо
Ты уходила, будто в глубь
Ночной реки,
Где омут черный,
В квадрат притихшего двора.
И след, глухой и отрешенный,
В ладонях трепетных трава
Еще держала, как надежду,
И провожала до ворот.
И тень спешила следом тем же
И повторяла твой уход.
Звук от затворенной калитки
В немой, тревожной тишине -
Словно от боли кто - то вскрикнул,
Летел к расхристанной луне.
Под крышей вспугнутая птаха
Метнулась шумно из гнезда,
А с неба,
Будто бы на плаху,
На Землю падала звезда.
На Вязовой гриве
Заволжье,
Запахи с лугов.
Румяно утро.
Карась «плюет» на червяков -
Рыбалка муторна.
Смотали удочки: увы,
Уха «не поймана».
Выходим к стану из травы -
В росе по пояс мы.
Картошка,
Килька в котелке -
Дым коромыслом!
О крупной рыбе на крючке
Пока что мыслим.
Но рай с тобою в шалаше,
На гриве с вязами.
Мы с этой встречей дней на шесть
Узлом завязаны.
Шиповник розов,
Как уста
От поцелуя.
Живем «за пазухой Христа»
В конце июля.
Сердце
Засесть,
Забыться, запереться,
Отгородиться городьбой.
Да вот беда: нагое сердце
Обречено на не покой.
Дано, быть может,
На погибель,
На неуемную любовь.
О, сколько с ним я перевидел!
Безумно шел на риск,
Как в бой.
Перестрадал,
Передоверил,
Переболел мирской тоской.
Я думал, в рай открою двери,
А оказалось - в ад людской.
И никуда теперь не деться,
Варюсь в котле,
Где гам и дым,
Все от того,
Что бьется сердце
В разладе с разумом моим.
Связь
Волна от ветра родилась -
Я от любви:
Людская страсть - с природой связь
Живет в крови.
Стихия буйств стихии чувств
Сродни, наверно.
И я никак не разучусь
Любить безмерно.
Сугробы
Как звери, белые сугробы
В броске застыли ледяном:
Лохматы, дики
И суровы
Над перекошенным плетнем.
Куда бежали вы,
Скажите?
Кого хотелось вам догнать?
Но вот: бездыханны лежите
И можно гривы потрепать.
Вас глажу теплою ладонью
И думаю: - вот так и я
Замру, сражен смертельною болью
В рывке над бездной бытия.
Судьба
За какие грехи
одарила талантом:
чтоб тревожные мысли
в стихи возводить?
За какие грехи
быть всю жизнь арестантом:
за чужие пороки себя осудить?
за какие грехи?
Я прошу тебя снова:
научи, чтобы жить
и заботы не знать.
Ну, за что пропадать мне I
на каторге слова,
и породу познаний копать
и копать?
Лишь мозоли и пот,
но добыта крупица.
А заветная жила,
ох, как глубоко!
Как дойти до неё: не упасть,
не разбиться
и добыть, и отдать,
как последний глоток
животворной воды
в раскалённой пустыне,
чтоб кому-то до радости близкой дойти,
где ни горя, ни бед
нету даже в помине?
Помоги мне, судьба,
эту жилу найти!
Лишь мозоли и пот на душе
и на сердце.
Голова, как на плахе,
от дум до зари.
Кто увидит их? Кто?
И земля пока вертится -
не поэтам дано переделывать мир.
Ах, судьба ты моя,
ах, судьба горемычная,
за какие грехи
в этот мир привела?
То княжна в терему,
то на паперти нищая,
кем ты только со мною,
судьба не была.