Серое небо осенним дождем расписано,
Грязные лужи смешались с горячей кровью.
Ветром холодным лежу на земле освистанный.
Кружат стервятники, лакомясь горькой болью.
Близко уже улюлюканье их довольное,
Хрипло в дележке мяса с небес кричат:
Лают шакалами странники неба вольные.
И отмеряет мне жизнь этот лай-набат.
Быстро спускаются, когти мне в грудь вонзаются,
Плоть мою клювы без жалости должной рвут.
Только беззвучно мне в муках орать останется,
Ждать. Может, Боги добрые в Ад возьмут.
Что вы творите, да я же живой еще, нелюди!
Вот, трепыхаюсь в кровавой грязи своей.
Дайте подохнуть и жрите… подумать-ка, невидаль:
В мире моем так и люди грызут людей.
Мы ли стервятникам стали теперь подобными?
Птицы ли взяли в оружье людской порок?
Я задыхаюсь, и мысли мои бредовые.
Я захлебнулся. За темный шагнул порог.
В красной земле доедают меня стервятники,
Был я Творцом, а остался никчемной падалью.
Ветер насыплет душе моей грязный памятник.
Много ль, о, Господи, падали тухлой надо ли?