1. В поисках жилья
Дешёвая мебель разбита,
И тряпкам маячит износ.
Профессор, эстет, композитор
Решает квартирный вопрос.
Давно он сидит без работы,
Давно не поётся ему.
Былые заслуги и взлёты
В чужой стороне ни к чему.
Все вещи навалены хламом,
Машина готова и ждёт,
Когда успокоится мама,
И новый начнётся поход.
Поход многотрудный, нескорый,
Застывший в томлении дней.
Менялись хозяйские норы
Насмешкою тусклых огней.
Узорной парчи покрывало
Судьбою отброшено прочь,
И скрипка уже прорыдала
Последней мелодией в ночь.
2.Квартирная хозяйка
Квартирная хозяйка,
Как ведьма, молода.
Во лбу её высоком
Ещё горит звезда.
Ещё ручей смешинок
Прольётся невзначай,
Ещё подруга-песня
Взовьётся, хохоча.
Квартирная хозяйка,
Ципора из Бендер,
Я ей чужой по жизни,
Не муж, не кавалер.
Я, по её понятьям,
Случаен и нелеп,
Поскольку ем бездарно
Свой эмигрантский хлеб.
Не коммерсант от Бога,
Не практик-адвокат.
Как воспринять серьёзно
Мой отрешённый взгляд?
Душевные метанья
Над медленной строкой?
Амбиции без денег –
Всего лишь звук пустой.
Она мою квартплату
Заткнёт за поясок,
И взгляд её весёлый
Внезапно станет строг.
Так смотрят на собаку,
Залаявшую зря,
На праздного гуляку,
На горе-бунтаря.
- Чего ты стоишь, право? -
Кричат её глаза, -
- Здесь, среди культа денег,
Таких понять нельзя.
Квартирная хозяйка
Уйдёт в мечты и сны.
Глаза у этой ведьмы –
Библейской глубины.
3. Пианисточка
Пианисточка, неженка,
Мамин каприз.
Над тобою обманные
Звёзды зажглись.
И Шопен промолчал,
И Сен-Санс не помог,
Когда выдала жизнь
Свой жестокий урок.
Пианисточка, нет
Оправданья слезам
После сотни концертов
И тысячи гамм.
Ведь никто не узнает
В пределах чужих,
Как прекрасны стаккато
Порывов твоих,
Как глядишься ты в зеркало нот,
Не дыша,
Как слетает в бездонные глуби
Душа.
Пианисточка, неженка,
Мамин каприз,
Твоя радость подстреленно
Рухнула вниз.
Ни к чему утончённый
Возвышенный слух:
Снова моешь полы
У богатых старух.
То в придирках, то в окриках
День твой прошёл,
Словно пальцы безумный
Крушил произвол.
Словно ветер мелодий
Навеки затих,
Только лают собаки
На виллах чужих.
4. Сосед Тамаркин
На иврите "Тамар" - это "Стройный",
Кипариса летящего ствол.
Но Тамаркин, сосед мой достойный,
Весь согнулся и в землю ушёл.
Гонорары его подкосили,
Подвела адвокатская прыть.
О безденежной нищей России
Он не хочет со мной говорить.
Не подарит словечка он – жалко,
Кошелёк засмеётся, звеня.
И жена его, старая Малка,
С подозреньем глядит на меня.
Кто я здесь, свою жизнь просвистевший –
Мешуга, голодранец, босяк?
Мне надменно кивнут по соседству,
Хорошо не натравят собак.
Мои песни, которым не рады,
Для которых тепла не нашли,
Бились в камни соседской ограды,
А теперь издыхают в пыли.
5. Магазинщица Рая
Магазинщица Рая,
Я к ней захожу неизменно,
Покупаю батон,
Насыпаю в кулёчек конфет.
Ей даётся с трудом
Каждодневная долгая смена,
Непривычное дело,
К которому навыков нет.
Весь её контингент,
Как на грех, пожилые олимы,
Нрав нелёгкий лелеют,
Неумеренный тешат каприз.
И она среди них,
Будто белка в полёте незримом:
Быть приятной для всех
Не сумеешь, вертись - не вертись.
Робость тихой улыбки
Иных раздражает без меры,
Подстрекает других
Перепробовать скромный товар.
Пиво тянут с утра
Прикипевшие к ней кавалеры,
И кого-то толкает на подвиги
Пьяный угар.
С самых первых минут
Невзлюбилась ей эта работа –
И хозяйский обман,
И придирки хозяйской жены.
Помолчит и всплакнёт:
Лишь платили бы вовремя что-то,
Потому что семья,
Потому что растут пацаны.
Там, в далёкой стране,
Ей вручали диплом на удачу.
И в проектном бюро
Все пророчили бурный успех.
Жизнь пошла кувырком,
Ничего пожеланья не значат,
А былые мечты
Вызывают безрадостный смех.
"Здесь, под небом чужим…",
Как твердит постоянно пластинка,
Толчея в магазине
Да съёмных квартир неуют.
Зарастает травой
К ненадёжному счастью тропинка
В бесконечном круженье
Её торопливых минут.
В беспокойных лучах
День начнётся случайно и зыбко.
Птичий гомон взлетит
Неумеренной россыпью нот.
Снова встретит меня
Быстрым росчерком доброй улыбки
Магазинщица Рая,
Которой давно не везёт.
Мой знакомый художник
О ней говорит увлечённо
И рисует портрет
Потихоньку,
Чтоб вышло верней.
Я взглянул и заметил:
Похожа она на Мадонну,
И душевно близка,
Как Мадонна еврейских кровей.
Но усталость с лица
Не сотрёт неожиданность кисти,
И от вспыхнувших красок
На сердце не станет светлей.
Пожалеть бы её,
Как жалеют опавшие листья,
Или на руки взять,
И нести, и нести по земле.
6 Баллада о судьбе
На съёмной квартире скончался жилец,
Забытый профессор–историк.
Он путь свой земной завершил, наконец,
А путь был печален и горёк.
Сжимала его роковая узда,
Лишая желанного вздоха.
Он верил наивно в успешность труда,
Без скидок на гнусность эпохи.
Статьи его были всегда далеки
От здравых цепей конъюнктуры.
Теории часто встречались в штыки,
Считалось, он выдал их сдуру.
Его занимали безбрежность ума,
Морали высокие звуки.
И долго учила его Колыма
Другой, недоступной науке.
Он вышел на волю седым стариком,
Познав относительность истин.
От прежних трудов отказался легко,
Как будто от счастья и жизни.
Приехав в Хадеру, он русский язык
Лелеял, не зная иного.
На съёмной квартире он жил среди книг,
Читая их снова и снова.
Цитатой любил щегольнуть непростой,
Безумной строкою поэта.
Хозяин, пустивший его на постой,
Считал его странным аскетом.
Крутил выразительно пальцем у лба,
На горькую старость кивая.
Ещё он не понял, что плачет судьба,
Что бьётся натура живая.
Профессор скончался в конце февраля,
Забылся в спасительном стоне.
Бесстрастное небо, дождём веселя,
Гадало, кого там хоронят.
Кого в неудобной машине везут,
К оливковой роще суровой.
Хозяин, как будто последний салют,
Скупое отдал ему слово.
Потом, утомлённый, вернулся домой
И долго стоял у порога.
Он думал : найти квартиранта зимой,
Как водится, шансов немного.
И несколько месяцев будут слышны
Сквозь окна безмолвные крики.
И станут терзаться без всякой вины
Ему непонятные книги.
Он шарил руками по книжным листам,
Пришедшим с далёкой чужбины,
Не зная, что это поэт Мандельштам,
Еврей и страдалец безвинный.
Но будучи добрым по сути своей
И искренне вдруг опечалясь,
Вздохнул, что жилец его тоже еврей
И тоже безвинный страдалец.
7. Уличный музыкант
А на улице скрипку терзал музыкант
Непонятных потрёпанных лет.
И прохожих к земле пригибало, пока
Волны звуков летели им вслед.
Это музыка, вечным сомненьям сродни,
Неустроенной жизни полна.
Никого не бодрит, никого не винит,
Лишь безвольно страдает она.
Кто по струнам ведёт этот жалкий смычок,
Изливая обманную дрожь?
Кто так тупо твердит постоянный урок
За случайно подаренный грош?
Неужели творить – не душой воспарить,
А склоняться до низкой черты,
Чтоб былого искусства униженный крик
Выдавать за предел красоты?
Я неспешно к тебе подойду, музыкант,
К твоей шапке, хранящей гроши,
И хлестнёт по лицу безучастность смычка
К дерзновенному взлёту души.
Рафаэль-Мендель
1995-1996гг.