Дума о хлебе
(Светлой памяти матери моей
Рудаковой Анны Ивановны)
Пусть не единым хлебом жив
Род человеческий на свете,
И пусть не в сытости
Бессмертье.
И в том, конечно, нету лжи,
Что мысль вовеки не замрет
И музы будут в мире вечно,
И все ж, как труден их полет,
Когда бесхлебьем он отмечен.
Когда ребенок, слаб и худ,
С надеждой ищет корку хлеба, -
Рыдают музы – не поют,
Спускаются на землю с неба…
1
Я иду золотыми полями.
В сердце с прошлым не порвана нить.
Годы, годы…
Одна только память.
Вас умеет надежно хранить.
Тень тревоги во мне не случайна.
Над проселком зарится рассвет.
Нынче год удался урожайный,
Да уверенной радости нет:
Хороши вы, колосья, созрели,
Но не сон это –
Сплошь по полям
Наклонила злаченые шеи
До земли непогодушка вам.
Небеса разразились дождями,
Как нарочно, и ночью, и днем.
Чуть подсохнет,
И вновь пред глазами
Перекошены дали дождем…
…из детства
Помню детство,
Где – радость и беды,
Но упорно надежда жила,
Если только похлебка к обеду
Да ржаная краюха была,
Что хранила воистину счастье,
Возвышаясь, как жизнь, над столом, -
И светлей нависало ненастье
К нашим окнам тревожным крылом.
И теплей становилось под кровом.
Хлеб насущный!
Мы знали о том:
Был не просто ты Богом дарован –
Добывался нелегким трудом.
И отец, искалечен войною,
Шел свой хлеб добывать, как умел, -
Там, в сторожке над Ублей-рекою
Его чай немудреный кипел.
Видел он лебеду у дороги
С двух, до стона голодных сторон,
Потому ни единственной крохи
Со стола не выбрасывал он.
2
…Время жатвы.
А дождик хлестал
Равно – в сердце твое и на поле.
Ты колосья с земли поднимал
И острей не испытывал боли,
Чем в тот миг.
И молил небеса
Благосклонно послать тебе
Вёдро.
Хлеб и жизнь –
Нераздельны,
Ты знал
Всей нелегкой судьбой хлебороба.
…из детства
И еще, словно праздник, я помню,
Когда мать выпекала в печи,
Сковородки и миски наполнив
Тестом,
Черные калачи.
(Тесто ставилось на ночь,
А утром
Печь пожарче топилась всегда,
Чуть бывало заглянешь туда –
Веют жаром каленые угли…)
И, как будто дитя принимала
В миг рождения, - так же, с душой
Хлеб горячий потом вынимала,
Ключевою кропила водой,
Весь духмяный, почти невесомый –
Нежно брал я в ладошку его –
Теплый ломтик, посыпанный солью,
И вкуснее не знал ничего
Ни тогда, ни потом
И, наверно,
Не узнаю вовеки.
Живи,
Мое полюшко-поле!
Я верю
В золотые колосья
Твои.
3
Здесь солдаты под пули шагали,
Чью судьбу не щадила
Судьба,
Не затем ли, чтоб вольно вставали
На отеческом поле хлеба?
Почему же желанному хлебу
Той цены мы не знаем теперь?
И кусками – направо, налево,
Не считая при этом потерь.
Иль с разумного сбились мы круга,
Что живем, так бездумно греша?
И лежит на помойке краюха,
Словно выброшенная
Душа.
4
Гаснут звезды на утреннем небе.
Разгорается солнце вдали.
И живет во мне дума о хлебе
Нераздельно с мечтой о любви.
Даль чиста, будто только промыли,
Дай-то бог – больше туч не видать,
Теплым полем комбайны поплыли…
И такая в душе благодать.
И пускай субъективен я буду,
Но в столице и в сельской глуши –
Отношением к хлебу повсюду
Измеряю величье
Души.
1990 г.