===
======
К морю Марина относилась, как к прекрасному замыслу Провидения. Когда оно, ласковое, добродушно ворча, неторопливо катило зеленоватые валы, в душе молодой женщины зарождался романтический восторг, и она с упоением отдавалась стихии. Выходя на берег из воды, пенящейся кружевами, Марина улыбалась, представляя себя Афродитой.
Но она знала море и другим: потемневшим, шипящим от ярости и страсти. В такие минуты оно казалось женщине мифическим чудовищем, которое погубило в своих холодных, гибельных объятиях мужа Николая и его друзей.
Муж Марины был штурманом на рыболовецком траулере, затонувшем с половиной экипажа восемь лет назад в штормовых северных водах. Когда случилась трагедия, двойняшкам, Стёпе и Паше, было по два года. Подросшие, они стали копией отца, и порой, глядя на них, сердце Марины сжималось в неизбывной тоске. Все эти годы они были незримым мостиком, соединяющим берега её памяти. Житейские проблемы, тревоги и неурядицы отступали на второй план, когда она смотрела на неугомонных, шаловливых и таких дорогих для неё созданий.
В один из жарких воскресных дней, когда все домашние дела были переделаны, Марина пришла со Степашками, так она ласково называла сыновей, на пляж. Мальчишки сразу же полезли в воду, а женщина расстелила коврики на горячем песке и, расположившись на одном из них, задумалась.
Море ласково шелестело у ног Марины. Стёпка и Пашка, словно маленькие рыбки, плескались недалеко от берега. Они в пять лет уже хорошо держались на воде, а сейчас в плавании могли бы посоревноваться с ней. Марина, поглядывая на детей, машинально выводила пальцем на песке замысловатые фигурки.
Под руку попался небольшой серый камень, отшлифованный волнами. Повертев его на ладони, она представила себе глыбу времени, которая понадобилась для того, чтобы придать ему смягчённый, округлый вид.
Марина сравнила свою жизнь с вечностью. У вечности – время, а у неё – только мгновение. В сознании возникало представление о неумолимости и беспринципности времени. «Всему своё время…», – держа в руке отшлифованный вечностью камень, подумала Марина.
Наплыла непонятная грусть, и она, стараясь отвлечься от этих мыслей, поискала взглядом сыновей. Мальчишки, удаляясь от берега, плыли наперегонки. Женщина улыбнулась: сейчас, в этом времени, для неё существовали только они и море.
На горизонте появился белый кораблик. Он был таким же лёгким и воздушным, как мечты юности. Только алые паруса, появившиеся однажды в её жизни, так и остались в том далеке.
Прошло какое-то мгновение и кораблик, который только что привлёк внимание женщины, исчез. Она уже не видит его, но не видит и детей…
Марина быстро поднялась и шагнула в сторону моря. Сыновья были угрожающе далеко. Она видела только две головки, удаляющиеся от берега, которые то поднимались, то пропадали. Встревожившись, женщина попыталась окликнуть мальчишек, но шум моря заглушил её слова. Дети уже не делали никаких плавательных движений, морское течение постепенно увеличивало расстояние между ними и берегом.
Марина поплыла, сначала довольно быстро, а затем всё медленнее и медленнее, но всё же заметно приближаясь к сыновьям, качающимся на волнах. Волны уже не казались зеленовато-голубыми, они были хмурыми и неприветливыми. Она была почти рядом, когда мальчишки начали тонуть. Женщина старалась толкать их к берегу, но они мёртвой хваткой цеплялись за неё, и мысль, что она не спасёт их, а наоборот – они утонут вместе, предательски сковывала движения страхом.
Последнее, что помнила Марина, это сильные мужские руки, вырывающие её из гибельных морских объятий…
…На берегу, откашлявшись и отдышавшись, она дала волю слезам. Всё тело было в судорожной тряске. Спасатели, подоспевшие с водной станции, о чём-то спрашивали, она что-то отвечала, а сознание постоянно возвращалось в морскую пучину… Сыновья, с понурым видом, чувствуя себя виноватыми, молча жались к ней. Находясь в подвешено-отрешённом состоянии духа, Марина позабыла о своём спасителе. А когда вспомнила и захотела поблагодарить его, мужчины уже не было.
И только море, словно в чём-то винясь, неторопливо накатывало на берег лёгкие волны.
*
На следующий день, по пути с работы, Марина зашла в супермаркет. Когда молодая женщина с тяжёлыми пакетами вышла из магазина, подувший с моря ветер наполнил городок вечерней свежестью. Погрузившись в приятные мысли о предстоящем вечере, Марина шла по тротуару. Она знала, что мальчишки, увидев её, бросятся ей на шею, потом начнут возиться в пакетах, выискивая что-нибудь сладкое, а она прикрикнет на них, пообещав угостить сладостями только после ужина.
Все её вечера, как две капли воды, были похожи один на другой. Но, несмотря на всю рутину каждодневности, она умела находить для себя приятные минуты. Уложив сыновей в постели, Марина шла в душ. Освежающие струи воды женщина воспринимала, как священнодействие. Вода смывала всё наносное, всю дневную суету, и она словно оживала. После душа Марина медленными движениями наносила на лицо крем или косметическую маску, надевала длинный махровый халат и уединялась в своей комнате. Включив лёгкую музыку и удобно расположившись в кресле, она расслаблялась. Дневные заботы отступали на второй план, тишина и спокойствие обволакивали лёгкостью, и в такие минуты казалось, что её кораблик, который иногда появлялся на горизонте, когда-нибудь причалит к берегу…
Порой Марина доставала из шкафа заветную резную шкатулку, украшенную камешками янтаря, ставила перед собой зеркальце и начинала примерять немногочисленные украшения, внимательно рассматривая своё отражение. Иногда женщина расстраивалась из-за недавно появившейся морщинки, но, улыбнувшись, вскоре забывала о ней.
Марина не считала себя красавицей, хотя волнистые каштановые волосы и большие карие глаза останавливали на ней взгляды мужчин, а её ухоженность и всегда со вкусом подобранная одежда вызывали сравнительно-оценивающий интерес даже со стороны женщин.
Среди прочих украшений в шкатулке находился перстень с александритом, при взгляде на который Марина замирала, а время останавливалось и проваливалось… Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы унять появляющееся душевное волнение. Она никогда не надевала этот перстень после гибели мужа…
…Пребывая в своих мыслях и не оглядевшись на перекрёстке, женщина шагнула на дорогу. Визг тормозов вернул Марину в реальность, и она замерла перед остановившейся машиной.
– Я вижу, вы без приключений, как без пряников, – открывая дверь и выходя из машины, сверкнул тёмными глазами водитель.
Широкоплечий мужчина, лет сорока, был одет в потёртые джинсы и белые кроссовки. Светлая, расстёгнутая рубашка обнажала загорелую грудь, а густые пряди длинных, спутанных волос придавали ему грозный вид. Марине показалось, что сейчас произойдёт что-то непоправимое. Но, подойдя к женщине, водитель увидел её испуганные глаза и, застёгивая рубашку, уже более миролюбиво произнёс:
– То вы тонете, то лезете под колёса.
Она стояла, прислонившись к капоту, и широко открытыми глазами смотрела на мужчину.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался незнакомец. – Но видя, что женщина не совсем понимает, о чём речь, пояснил: – Вчера я вытащил вас из моря, а сегодня чуть не сбил, – и, склонив голову набок, спросил: – К чему бы это?
– К дождю! – выпалила Марина первое, что пришло на ум.
– Да вроде бы ничего не предвещает перемены погоды, – сказал, ухмыляясь, водитель и взглянул на безоблачное небо.
– До четверга ещё есть время, – машинально ответила Марина.
– Значит, до четверга желательно перебраться в безопасное место, чтобы во время дождя с вами снова что-нибудь не приключилось, – назидательным тоном произнёс мужчина, стараясь быть серьёзным, хотя растерянный вид женщины скорее веселил его, чем озадачивал.
Марина видела, что незнакомец с любопытством рассматривает её, и, смутившись, произнесла:
– Я ещё вчера хотела вас поблагодарить. Но вы так быстро исчезли, а во мне было так много воды, что мальчишки перепугались за меня. А когда я пришла в себя, то испугалась за них.
– Что же мне с вами делать? – продолжая внимательно глядеть на Марину, улыбнулся водитель и неожиданно предложил: – Поехали. Хоть довезу вас в целости и сохранности до места назначения.
Случайная встреча, уводя от обыденности, была для Марины маленьким приключением, и она согласилась.
– А я вас сразу узнал, – сев за руль, сказал мужчина. – Только вчера вы были похожи на мокрого котёнка, а сегодня… – он всем телом повернулся к женщине и некоторое время молча смотрел на неё, – у вас такие красивые волосы, что я всё равно остановился бы.
Марина не знала, как реагировать на слова своего спасителя.
А он тем временем продолжил:
– Получается, что нам осталось только познакомиться. Меня зовут Дмитрием. – И без всякого перехода, дотронувшись до её руки, попросил:
– Пожалуйста, застегните ремень безопасности.
Он заметил, что на лице женщины появился лёгкий румянец, то ли от прикосновения его руки, то ли от его желания узнать имя. Дмитрий включил скорость, и машина тронулась с места. Бросив быстрый взгляд на пассажирку, он спросил:
– А хотите, я угадаю ваше имя? – и, не дожидаясь ответа, предположил: – Уверен, в нём есть буква «а».
– В логике вам не откажешь, – усмехнулась она, – эта буква есть во многих женских именах, а в имени Марина – даже две.
– Итак, Мариночка, куда едем? – спросил Дмитрий, – указывайте дорогу.
– Тут недалеко, по улице – до конца, – махнула она рукой и, чтобы не молчать, поинтересовалась: – А вы, наверное, отдыхаете здесь?
– Нет, – качнул головой водитель и шутливо протянул: джамсууудствую.
– По внешнему виду вы не похожи на гастарбайтера, – помолчав, произнесла Марина.
– Я профессиональный гастарбайтер, – улыбнулся Дмитрий, – руковожу строительством гостиничного комплекса в вашем городе. Не иностранец, но и обитателем этого замечательного городка не являюсь. Постоянное место жительства в столице, а здесь… Работы столько, что задумываться о внешнем виде некогда. – Он помолчал, а чтобы не затягивать паузу спросил: – Сами-то чем занимаетесь?
– В салоне красоты работаю над внешним видом мужчин, – ответила она, и, взглянув на водителя, с усмешкой продолжила, – например, вам пошёл бы стиль «а-ля Ретт Батлер».
До Дмитрия не сразу дошло, о чём говорит Марина, а когда понял, то рассмеялся и спросил:
– Значит, моя запущенная грива вам не по душе?
– Ну, почему же? – усмехнулась Марина, – «Мистер Кул», а точнее – почти «мистер Кул», – и, указав рукой на решётчатый забор с зелёными воротами, за которыми виднелся дом, сказала:
– Вот мы и приехали.
Дмитрий помог ей выйти из машины и зашёл с пакетами во двор.
Он вдохнул запахи сада и цветов, которые росли во дворе. На глаза попались детские качели, беспомощный вид которых задержал на себе взгляд мужчины.
– Мальчишки с друзьями сломали, – заметив недоумение, скользнувшее по его лицу, коротко поведала Марина, – а мужских рук в доме нет.
Дмитрий на мгновение задумался, потом сказал:
– Приглашайте в гости, починю.
– Ну, что ж, если не забудете, приходите среди недели в это же время, – ответила Марина, принимая пакеты с продуктами из рук Дмитрия.
*
Через пару дней, прихватив необходимый инструмент и материалы, Дмитрий вечером был у Марины.
Хозяйка, завидев его, приветливо улыбнулась и сказала:
– Странно, что не забыли.
Дмитрий театрально вздохнул и произнёс:
– Чего словами сорить, коль груздём назвался, – и, окинув взглядом двор, спросил: – А где дети?
– С мамой на море пошли. Она здесь недалеко живёт и присматривает за ними. А во время летних каникул мальчишки почти всё время у неё проводят.
Мужчина, раскладывая инструменты на скамейке, как бы между прочим поинтересовался: – Давно одна живёте?
– Девятый год, – сухо ответила Марина, – муж в море погиб.
– Извините, – смутился Дмитрий и, оглядев фронт работ, спросил:
– С парнями-то справляетесь?
– Помощники, – с теплой интонацией в голосе отозвалась молодая женщина, – мальчишкам уже по десять лет, – и заторопилась, – ну, я на кухню. Скоро придут, ужин готовить надо.
– Занимайтесь, Мариночка, своими делами, а я уж тут как-нибудь сам.
Подправив качели, Дмитрий с удовлетворением взглянул на дело рук своих и направился к дому. Дверь кухни была открыта, и он увидел, что Марина возится с тестом. В воздухе кухни витал запах ванили, а миска с готовыми пирожками стояла на обеденном столе. От женщины незримо исходило домашнее тепло, которое для Дмитрия было непривычным, но притягательным. Движения Марины были лёгкими и непринуждёнными. Руки, словно бабочки, кружились над столом, поочерёдно касаясь то теста, то начинки. Мужчина залюбовался этой картиной.
Почувствовав на себе взгляд, женщина обернулась.
Дмитрий стоял, облокотившись о косяк двери, и смотрел на неё.
– Садитесь… угощайтесь, – пригласила она, смутившись его откровенного взгляда.
Её приветливая улыбка словно подтолкнула Дмитрия.
– Давненько я не пробовал домашних пирожков, – сказал он и сделал шаг по направлению к женщине. Подойдя к Марине, Дмитрий взял её лицо в ладони и поцеловал в нос, выпачканный мукой. Руки Марины замерли в воздухе. От его прикосновения она судорожно сглотнула воздух, как тогда, в морской пучине… и, задыхаясь, выпалила:
– Что вы себе позволяете?
Дмитрий спокойно отошёл, сел за стол, и, надкусив пирожок, закатил глаза и выдохнул:
– Ох, и вкуснотища…
– Вы всегда так дерзко себя ведёте? – возмущённо спросила Марина, округлив глаза и удивлённо подняв брови.
– Ну, почему?.. Конечно, нет. Ведь не всегда же со мной рядом оказывается красивая женщина, – отозвался Дмитрий, продолжая уплетать пирожок.
Во дворе послышались детские голоса, а через некоторое время в дом вбежали мальчишки, радуясь сделанным качелям.
– Ну, вот… Главные помощники пришли. Хорошо, что я не все пирожки съел, – поднялся из-за стола Дмитрий, – пойдёмте, мужики, проверим качели. Кто будет первым испытателем?
– А вы кто? – спросил один из Степашек.
– Я Дим Димыч, – ответил гость.
Когда Дмитрий с детьми вышли во двор, женщина оперлась руками о стол и задумалась...
Она вышла из задумчивости только тогда, когда услышала во дворе звонкий смех детей. Выйдя на крыльцо, Марина увидела раскрасневшегося Стёпку, слезавшего с качелей и уступавшего место на них брату.
– Тебе страшно было взлетать под облака? – спросил его Дмитрий.
– Нет. Мама говорит, что бояться стыдно, – твёрдым голосом ответил он.
– Бояться не стыдно. Это обычное дело. Стыдно бывает, когда человек из-за страха совершает плохие поступки.
– А наша мама ничего не боится! – констатировал факт Пашка, сидя на качелях.
– Боиится… – протянул Дмитрий, – за вас боится.
– А вы чего боитесь? – не унимался Стёпка.
Дмитрий, заметив Марину, стоявшую на ступеньках веранды, рассмеялся.
– Боюсь, что ваша мама пирожками меня больше не накормит.
*
После прошедшей ночью грозы, субботнее утро выдалось тихим и солнечным.
Марина шла на работу, вдыхая влажный бодрящий воздух. Серебристые капельки дождя свисали с кончиков промытой листвы, а лёгкий ветерок, скользя меж ветвей, срывал их и ронял на влажную землю.
Желающих подстричься с утра было много, но к обеду появилась свободная минутка, и Марина вышла в кафе, расположенное рядом с салоном, выпить чашечку кофе.
Когда вернулась, в кресле, за которым она работала, сидел Дмитрий.
– Марин, молодой человек тебя дожидается, – многозначительно сказала её пожилая напарница.
– Добрый день, Дмитрий, – улыбнулась Марина, подходя к нему, – решили внешний вид сменить?
– Ну да. Мне что-нибудь такое, чтобы я смог понравиться девушке, с которой сегодня собираюсь пойти в кафе.
– И каким же вы желаете себя видеть? – стоя сзади и глядя на Дмитрия в зеркало, спросила Марина.
– Я закрываю глаза и полностью доверяю вам свою голову, – подняв вверх руки, как бы сдаваясь, сказал мужчина.
Через некоторое время Марина ловко заработала ножницами.
Движения женщины были лёгкими и уверенными. Дмитрий в зеркале наблюдал за сосредоточенным выражением её лица.
– Ну вот, – любуясь своей работой, сказала Марина, – Думаю, вашей девушке понравится. Она остановила на Дмитрии внимательный взгляд.
– Да не смотрите вы на меня так, – усмехнулся он. Я думаю, у вас вечером будет на это время.
В больших глазах Марины мелькнуло удивление.
Дмитрий встал с кресла и, непроизвольно коснувшись руки женщины, уже серьёзно продолжил:
– Марин, вы мне нравитесь, и, надеюсь, не откажитесь провести со мной сегодняшний вечер.
Наступила пауза. Не дождавшись ответа растерявшейся женщины, он сказал:
– Я заеду за вами. До вечера, – и направился к выходу.
После ухода Дмитрия Марина в задумчивости посмотрела на себя в зеркало.
Что-то удивительное происходило с ней. Она чувствовала власть этого мужчины над собой, но ей не хотелось сопротивляться невидимой, влекущей силе, которая будила в ней воспоминания о чём-то далёком и забытом... Кто он и зачем появился в её жизни? Она позволяла себе слабину в отношениях с ним, чувствуя, что через какое-то время он исчезнет так же внезапно, как и появился. Но женская сущность, проснувшаяся в ней, хотела стать для него сосредоточением желаний, пусть даже на короткое время.
*
Вечером, собравшись в кафе и наводя в своей внешности последние штрихи, Марина достала шкатулку, чтобы выбрать украшения. Её взгляд задержался на перстне. Она отодвинула его в сторону, но камень, приобретший цвет морской волны, словно притягивал её взгляд, напоминая о времени, где она была счастлива… Женщина взяла перстень, некоторое время пристально рассматривала, а потом, неожиданно для себя, надела его на палец.
Мать, наблюдавшая за тем, как дочь собирается на свидание, молчала, и Марина не могла понять, то ли она одобряет, то ли осуждает её.
Но мать не осуждала Марину. Рано овдовев и одна подняв дочь, она знала, что женский век «от печки до порога», а счастье может быть ещё короче. Внуки росли без отца, а, значит, без мужчины, который мог бы правильно влиять на мальчишек. Она не видела в дочери никакого стремления и желания устраивать свою личную жизнь и по-женски сочувствовала ей.
Оставив машину на стоянке, Марина с Дмитрием не спеша направились в сторону кафе. Дневная жара спала. Тёплый ветер нёс тонкую горечь цветов, которые в этом маленьком, уютном городке росли на каждом свободном пятачке земли.
В полусумрак зала Марина вошла под руку с Дмитрием. Она испытывала лёгкое внутреннее волнение, но старалась не подавать вида. Пока шли к столику, её взгляд несколько раз столкнулся с заинтересованными взглядами мужчин.
Сев за столик, она огляделась. Кафе было уютным и просторным. Музыканты готовились занять свои места. На столиках, за которыми уже сидели посетители, теплились свечи. Через некоторое время к ним подошёл официант и, приняв заказ, поинтересовался:
– Ужинать будете при свечах?
– Конечно, – ответил Дмитрий и взглянул на свою спутницу, – у нас ведь романтический ужин.
Официант привычным жестом зажёг свечи и отошёл.
Марина приблизила ладонь к огню, словно хотела поймать мотылёк пламени, и застыла.
Дмитрий взял её руку и, глядя на перстень, задумчиво произнёс:
– Какой интересный камень. От каждого движения твоей руки он меняет цвет. Только что был фиолетовым и вдруг стал красным, я бы даже сказал – кровавым.
Марина какое-то время молчала, а потом начала тихо рассказывать:
– Муж подарил мне этот перстень перед уходом в море. По некоторым поверьям, александрит – камень одиночества. Чтобы лишить камень рокового влияния, украшения из него необходимо носить только в паре. Где-то прочитав об этом, муж вместе с перстнем подарил мне и кулон с цепочкой. Не знаю, когда… может, я плохо застегнула замок на цепочке, но однажды я потеряла кулон. Не думай, что я помешана на мистике и выдумываю что-то. Возможно, это просто совпадение… Но через несколько дней после того, как я потеряла кулон, пришло сообщение о гибели мужа.
Марина замолчала. Дмитрий, слушая, смотрел то на неё, то на перстень.
– Все цвета, которыми играл камень, приобрели жёлтый оттенок. С тех пор я перестала носить перстень, – закончила Марина, освобождая ладонь, которую на протяжении всего рассказа Дмитрий держал в своей руке.
Мужчина вопросительно посмотрел на неё:
– Но сегодня перстень снова у тебя на руке…
– Да. Считается, что «вдовий камень» способен не только делать человека одиноким, но и уравновешивать его разум и эмоции, – улыбнулась женщина. Официант принёс заказ и разлил вино по фужерам.
Молчание, наступившее после рассказа Марины, длилось недолго.
Дмитрий поднял фужер и сказал:
– Пусть жёлтый оттенок никогда не появляется на камне твоего перстня, – он задержал на женщине взгляд, – за тебя, Мариша.
Выдержав взгляд Дмитрия, она улыбнулась.
…Вечер обволакивал приятным теплом и тихим звучанием музыки, словно возводил незримую стену между праздником и буднями. Дмитрий был уверенным и непринуждённым. Танцуя с Мариной, он нежно прижимал её к себе, и, чувствуя, как она напрягается, отстранялся и с наигранным удивлением заглядывал ей в глаза. Иногда он наклонялся к ней и касался губами её виска, а если пушистый локон женщины оказывался у него на лице, он легко дул на прядь волос и медленно проводил рукой по её распущенным волосам.
Все мысли Марины о повседневной суете отошли в сторону, сделались далёкими и нереальными.
Чувствуя в танце тепло рук Дмитрия, она мысленно пыталась завернуться в незримый кокон отчуждённости и отдалиться, но сознание непроизвольно возвращало её к приятной истоме, расплывавшейся по телу от его прикосновений. Женщина одновременно и боялась, и желала незримой силы, исходящей от его рук…
Когда после очередного танца они сели за столик, она, расслабленная атмосферой и вином, непринуждённо спросила:
– Дим, а тебя в столице ждёт кто-нибудь?
– Нет, – просто ответил он, – моя работа и вечные длительные командировки не располагают женщин к ожиданию. Да и привык я по стране мотаться. А съёмные квартиры и гостиничные номера уже стали частью моей жизни.
Когда они вышли из кафе, вечер перетёк в светлую тихую ночь. Луна огромным диском висела над городком. Её свет отбрасывал длинные таинственные тени и серебрил кроны деревьев.
Незримое тепло, идущее от женщины, заставило Дмитрия остановиться и привлечь её к себе. Она не сопротивлялась и, почувствовав его прикосновение к своим губам, ответила робким поцелуем.
Мужчина отстранился и, всматриваясь в её лицо, тихо сказал:
– Мариш, у меня в номере есть огромный «Киевский» торт. Одному мне его ну никак не осилить! Может, ты поможешь?
– А не слишком ли много сладкого за один вечер? – кокетливо спросила она.
– Знаешь… – Дмитрий запнулся и, помолчав, признался: – Я просто не нахожу другого повода, чтобы пригласить тебя к себе.
– А что, целоваться под луной уже не модно? – усмехнулась Марина.
Он сжал ладонь женщины в своей руке и уже в обычной, свойственной ему манере, произнёс:
– Ну, почему же?.. Это во все времена было романтично. Но… может быть, мне сладостью удастся растопить и покорить твоё сердце…
То ли полнолуние было в том виновато, то ли обострённое желание познать друг друга, но ночь для них так и не наступила. Мягкие сумерки, пропитанные тёплым сосновым запахом, вплывающие в открытое окно, и далёкий рокот моря, сделали для сознания всё, что происходило в комнате, неожиданным, замедленным кадром. Близость мужчины и женщины рождала ощущение таинственности, и Марина казалась Дмитрию светлой и нереальной, словно выпавшей из другого времени и пространства. Когда женщина положила голову ему на плечо и замерла, Дмитрий потёрся носом о её щёку и спросил:
– Тебе хорошо?
Марина промолчала и только медленно провела указательным пальцем по его профилю, задержавшись на губах. Он не дал ей закончить движение и перехватил её руку.
– Ты словно никогда не позволяла себе расслабиться, – сказал мужчина, медленно дотрагиваясь губами до каждого её пальчика.
…В первом, робком луче солнца блеснул перстень. После темноты ночи его вещий камень начинал приобретать изумрудную окраску, возвращая их в реальность и уравновешивая разум и эмоции.
*
Жизнь Марины сошла с накатанной полосы. Она смотрела в зеркало, не узнавая себя. В её движениях появилась необычная лёгкость и грациозность, ей казалось, что за спиной выросли крылья, и стоит ей только оттолкнуться от земли, она взлетит.
Они с Дмитрием вместе проводили свободное время, ездили в такие красивые и экзотические места, о которых она, живя в этой местности, даже не подозревала. По субботам и воскресеньям вместе с сыновьями ходили на пляж. Дмитрий по-доброму относился к Степашкам, а они видели в Дим Димыче взрослого друга. Больше всего мальчишки любили прыгать с ним через волны, когда море было неспокойным, чего раньше Марина им никогда не позволяла.
А лето стремительно катилось под горку...
Встречаясь с Дмитрием, в моменты близости Марина словно медленно погружалась в бездну, из которой он однажды вернул её, но которую теперь, когда он был рядом, она не боялась. Каждый раз, когда Дмитрий ласкал женщину, казавшуюся ему маленькой и беззащитной, Марина задыхалась… тонула… и порой ей думалось, что сознание уже не вернётся к ней, но он снова и снова спасал её… И она, возвращаясь из сладостного забытья, испытывала состояние покоя и умиротворения, чувствуя рядом с собой сильного и уверенного мужчину…
Иногда Дмитрий рассказывал Марине о своей работе, которая двигалась к завершению, неминуемо приближая день его отъезда.
Зная, что он уедет, Марина старалась не думать об этом. Время словно вознаграждало её за все последние годы радостью и спокойствием полноценной жизни. Но, прислушиваясь к себе, она не хотела отпускать чувства на свободу, боясь, что при отъезде Дмитрия не сможет справиться с пустотой вечеров и чувством одиночества.
*
В один из вечеров, придя к Дмитрию, Марина увидела в комнате празднично накрытый стол.
– По какому поводу торжество? – поинтересовалась она.
Дмитрий молча подошёл к ней, и, заключив в объятия, прижался лбом к её лбу.
– Завтра я уезжаю… – произнёс он вслух то, что не решался произнести вот уже несколько дней.
Марина промолчала. Накатила пустота, но женщина была готова к этому. Пройдя в комнату, она села в кресло. Дмитрий зажёг свечи, стоящие на столике, и потушил свет. Стены комнаты потеряли свои очертания, и тёмно-синий вечер, прижавшийся к окну, словно затаил дыхание. Он подошёл к Марине. Опустившись на пол, мужчина обхватил её ноги и положил голову ей на колени. Она машинально, словно ребёнка, погладила его по волосам.
Всё происходящее со стороны выглядело, как в театре, но Марина понимала, что это было не так, потому что чувствовала: всё время, когда они были вместе, оба не только получали, но и отдавали…
Весь следующий день, на работе, Марина была рассеянной и молчаливой. Когда не было клиентов, она подходила к окну и смотрела на голубое небо, по которому плыли редкие, белые облака. Они словно спешили туда, куда были устремлены её думы…
Листва деревьев была ещё зелёной и, только пристально вглядевшись, можно было заметить патину желтизны. Марина понимала, что после отъезда Дмитрия жизнь постепенно войдёт в обычное русло, и всё же она была неподвластна своим мыслям и чувствам, которые сейчас преследовали её и напоминали о пережитом.
Да, её жизнь не соответствует тем представлениям, которые рисовались когда-то. Но женщина успокаивала себя: у неё есть дети, о которых она мечтала, и они будут вносить в жизнь тот живительный поток забот и хлопот, который будет постоянно обновлять её и заставлять двигаться дальше. Такие мысли помогли ей немного взбодриться.
*
Время шло своим чередом. С паутинками улетело бабье лето. Но и начало октября было тёплым, словно осень отдавала дань ушедшему лету. Казалось, что пожелтевшие кроны деревьев цепляют низко плывущие белые облака. Днём солнце ещё пригревало, но песчаные пляжи постепенно пустели, а море становилось серым.
Выйдя с работы, Марина окунулась в вечернюю тишину. Тишина в природе была продолжением появившейся душевной тишины, заглушавшей боль, спрятанную в отдалённом уголке её сознания. И только иногда внутреннее спокойствие отступало и позволяло накатывать лёгким волнам воспоминаний, которые, подхватив её на свои гребни, уносили в приятные мгновения минувшего лета…
По пути, как обычно, Марина заглянула в магазин, зная, что дома мальчишки начнут возиться в пакете, выискивая что-нибудь сладкое… Все её вечера, как две капли воды, снова стали похожи один на другой…
Но жизнь, в которую она вернулась, вдруг неожиданно вырвала Марину из этой тишины.
Недалеко от перекрёстка, где она обычно переходила дорогу, стояла до боли знакомая машина. Прислонившись к капоту и засунув руки в карманы куртки, водитель с безразличным видом смотрел по сторонам, а завидев приближавшуюся женщину, выпрямился и замер. Марина подошла к нему и выжидающе остановилась.
– Почему ты меня отпустила? – без всякой интонации спросил Дмитрий.
– Я хотела, чтобы ты всё решил сам, – после некоторого молчания ответила женщина.
Опустив руку в карман, он достал длинную бархатную коробочку и протянул Марине.
– Что это? – тихо спросила она.
– Это тебе. Открой…
…На синей бархатной ткани змейкой вилась золотая цепочка, в центре которой слезинкой лежал кулон. «Вдовий камень» в ажурной оправе под последними лучами заходящего солнца таинственно замерцал тёплым пурпурным цветом… Другой самоцвет, на безымянном пальце женщины, приобрёл такую же окраску, забыв про своё одиночество…
==========================
Фото автора.