В пыль алмазную солнце размолото
ледяным от мороза стеклом.
Поздний свет – византийское золото —
озаряет дрейфующий дом.
И, как будто со дна океана,
запечатанный в целле атлант,
созерцаешь праправнуков странных,
что беззвучно внизу мельтешат.
Хочешь вымолвить вещее слово,
но язык твой тяжёл как базальт,
и грозит разнести до основы
пестроту пламенеющих смальт —
этот хрупкий узор разноцветья
крыш, реклам, жуковидных авто,
в коих мчатся печальные дети,
устремляясь в ночное ничто.
Сохрани же свой дар, Наутилус,
тайный остров несметных красот,
для потомков, которым не снилось
столько песен, морей и свобод.
В фейерверке державных феерий
всё несбыточно, явь или новь:
в чёрном сердце погибших империй
закипает драконова кровь.
Этот город, похожий на монстра,
смотрит из-под угрюмых бровей,
как закатная зелень и бронза
пожирает желтки фонарей.