Саур -могила

 

В степи Донецкой, меж курганов,
По балкам прячется река,
Нет кораблей в ней караванов,
Не больно речка глубока.
В народе есть одно преданье,
Как два встречались казака
И речке выбрали названье -
Миусом назвалась река.
Близ речки той, что сердцу мила,
Есть скифа гордого курган,
Саура там была могила,
Был он казак иль атаман.
Я из тех мест, оттуда родом,
Мальчишкой плавая в реке,
Я знал, где рыба в ней, где броды,
Курган тот видел вдалеке.
Весенний день - тепло, как летом,
Дед взял бутылку коньяка:
"Сегодня можно, День Победы!"
И сделал смачных два глотка
В шкафу у деда две медали,
"А, что так мало?" - Я спросил,
"Так опоздал, всё разобрали,
Нерасторопным видно был", -
Ответил дед, блеснув слезою
И дальше горе заливал,
А я тут рядом и всё ною:
"Да расскажи, как воевал"?
И дед мой после рюмки пятой,
Коньяк закончился давно:
"Ну, что ж послушай о проклятой,
Что нет ни в книгах, ни в кино".
На той войне был дед солдатом,
Солдатом был он не простым,
Был в батальоне не понятном,
А назывался он штрафным.
Сказал: «Сидел перед войной",
За что - история другая,
Сидел же каждый, да второй,
А первым, был он, охраняем.
Начав войну от Сталинграда,
На запад он врага погнал,
Обычный рядовой штрафбата,
Не офицер, не генерал.
Легко был ранен, видно мало,
Наверно крови он пролил,
Начальство - думало, решало,
Назад в штрафные угодил.
И степи, миновав Донские,
Вот, впереди лежит Донбасс,
Места - знакомые, родные,
Что видел он во сне не раз.
Мой дед скупым был на рассказы,
Я их по капле выжимал
И то рассказывал не сразу:
"Да, что я там повоевал,
Так, меньше года, сильно ранен,
А фронт на запад прошагал,
Я был в глубокий тыл отправлен,
Чуть позже, вновь в Донбасс попал.
Железные дороги строил
И восстанавливал мосты,
Да не был внучек я героем,
Наверно выдумал всё ты".
Но я один рассказ запомнил,
Он в память врезался так мне,
О том, как много было крови,
На той, Сауровой горе.
Я попрошу меня простить
И бог пускай прощенье даст,
Что б вместо деда говорить,
От имени его рассказ.

При каждой армии ударной,
Штрафные батальоны есть,
При нашей пятой, так подавно.
Предоставляется им честь,
Решали в ставке командармы,
Что б кровью искупить вину,
Им первым занимать плацдармы,
О сколько было их в войну.
Плацдармов тех, не перечесть,
Что щедро кровью так политы,
Скажу тебе всё так, как есть,
Нас в бой вели не замполиты.
В штрафбате - были патриоты,
Но кто-то в ставке, там решил,
Поставить сзади пулемёты,
Что б вдруг, назад не отступил.
Поставлен был заградотряд
И был приказ - известный всем,
"Ни шагу," - он гласил: «Назад!"
Приказ - две сотни двадцать семь.
Июля месяц - сорок третий,
Там впереди Миус-река,
Не знаю, как меня он встретит,
Признает, ой ли - земляка?
Курган стоит как гордый страж,
И виден он издалека,
Венчает здесь Донецкий кряж,
Привет тебе - Миус-река.
К тебе курган пришёл я снова,
А где ж седые ковыли?
С тебя видать, аж до Азова,
Эх, сколь фашист пожёг земли.
Вернулась поутру разведка
И принесла такую весть,
Стреляет немец, гад там метко
И дотов всех не перечесть.
"Колючки" там по нацепили
Местами, так рядов по шесть,
Сказал "язык", что притащили,
Мол мины в поле тоже есть.
Витёк, что из "блатных", сказал:
"Ну, всё, харэ нам мурку мучать,
Оно и харч, уж лучше стал
И старшиною спирт получен,
Того гляди - сегодня, завтра,
Мы щедро кровушку прольём,
Объявят, как всегда - внезапно,
Броском на штурм тогда пойдём".
Мы все сидели и молчали,
На небо пялили глаза,
А с неба звёзды всё слетали,
"Персиды", - кто-то вдруг сказал.
То души падали солдат,
Что в том бою должны полечь,
Не знаю в рай ли, может в ад,
Но поминать - не хватит свеч.
И Митрич: «Эх", - сказал он мне:
"Ты в лазарете был тогда,
Уже так было в феврале -
Туда-сюда, туда-сюда.
За немцем было, мы погнали,
Но закрепился, хитрый гад,
Рубеж мы этот не прорвали
И нас отбросили назад".

Ну, вот и всё, приказ получен,
Мы тихо движемся к реке
И чуть забрезжил солнца лучик,
Раздался гул, там вдалеке.
И постепенно нарастая,
Он превращался в дикий визг,
Снаряды падали вздымая,
Куски земли и тонны брызг.
Вода в Миусе закипела
И зашипела, как змея,
А под ногами загудела,
Да задрожала, вдруг земля.
Всё бьёт и бьёт артподготовка,
Уж изготовился штрафбат,
В одних руках, глядишь винтовка,
В других немецкий автомат.
Фашист молчит, не отвечает,
Как будто не имеет уши,
Он всё прекрасно понимает,
Себя ничем не обнаружил.
И вот, помалу затихает
"Ну что? Вставай! Пошли! Вперёд!"
Река нас, вроде пропускает,
Вдруг, заработал пулемёт
И вот пошла у них работа,
Немецких миномётов вой
И первой враз не стало роты,
Миус окрасивши собой.
Вода в реке вся покраснела,
Наверно видно от стыда
И вновь повторно закипела,
От нашей крови, та вода.
Ну, вот он, берег вроде близок -
Зубами, пальцы до крови,
Наш левый берег малость низок,
А правый выше раза в три.
Вцепились, сзади вдруг, как жахнет,
Вновь от снарядов гарь и дым
И воздух пылью с кровью пахнет
"Куда ж ты падла, по своим"!
Телами мёртвых прикрываясь,
Мы всё же медленно, но шли,
Не в полный рост, а пригибаясь
Поближе к матушке земли.
Поверь "Ура"! мы не кричали
Уж я, так точно не кричал,
Как звери дикие рычали,
Такой ужасный рык стоял.
Фашист стрелял, всё сатанея,
Зверь загнан в угол, что теперь,
Но знай, что зверя нет страшнее,
Чем озверевший русский зверь,
Что бьётся в рукопашной схватке.
И вот, немецкие траншеи
И я сапёрную лопатку
Вонзаю фрицу - прямо в шею.
Как звери их зубами рвали,
Давя руками кадыки,
В крови топили, убивали,
Вонзая наглухо штыки.
Уже позиция за нами,
Хоть нас осталось, только треть,
Гвардейцы поднимают знамя,
Теперь черёд их - умереть.
Не воевали - "кровью малой"
И за ценою не стояли,
Отцы родные, генералы,
Телами бреши затыкали.
А там статисты посчитают,
Историки чуть-чуть приврут,
Кто победил - не осуждают,
Им, славы лавры воздадут.

Нас отвели слегка назад,
Пополнить поредевший строй
И говорит заградотряд:
Сегодня-завтра, снова в бой.
Мы принимаем пополненье,
Народец разный не простой,
 Одни попали в окруженье,
Другие с пятьдесят восьмой,
Из лагерей шли добровольно,
Что б невиновность доказать,
А коль убьют - душе спокойно,
Что честь сумели оправдать.
Был лейтенант, что с капитаном,
Который спал с его женой,
Повздорил, пригрозив наганом,
Теперь, он здесь и рядовой.
И были "урки" и "блатные",
Наверно скучно им на "зоне",
"Карманники" и "козырные",
И бывшие "воры в законе".
Кого здесь только не найдёшь,
"Вредитель" врач, "трепач" студент,
Ну, словом, как-то хошь не хошь,
Но "ненадёжный элемент".
И "особист" нам говорил,
Что только смерть или раненье,
Позор, коль кровью искупил,
То можешь - заслужить прощенье.
Мы вновь, опять на рубеже
И длится непрерывный бой,
И дням потерян счёт уже,
Свист пуль в ушах, снарядов вой.
Бросает немец танки в дело,
У наших тоже танки есть,
Да наших меньше, значит телом,
Мы остановим их, всех здесь.
Уж десять дней вперёд ни шагу,
Но и назад не отошли,
Свою мы, доказав отвагу,
В Донецкий кряж почти вросли.
Окинув взором поле битвы,
Пока охватывает взгляд,
О, сколько! Тысячи убитых,
Тела, тела вокруг лежат.
Они лежали разлагаясь,
Жара, огонь, кромешный ад,
От смрада жутко задыхаясь,
За трупы прятался солдат.
Вот тут, гвардейцы из пехоты,
Тела обугленных танкистов,
Здесь штрафников почти три роты,
Там пушкари ещё связисты.
За нами из воронок ряд,
Тела по кругу разбросало,
То наш лежит заградотряд,
Им тоже в битве перепало.
Лежит девчушка с милым личком,
За что её? О, божья мать!
 То санитарка медсестричка,
Да ей бы деток нарожать!
Не шелохнётся, нет, она,
В глазах застыло удивленье,
Да будь ты проклята, война!
Что ж ей не дал Господь спасенья?
И снова танки немец вводит,
Откуда только их берёт?
И "Юнкерс" хоровод заводит,
     Но нет, подбили самолёт.
Вот получили мы приказ,
На левый берег отходить,
Нам, "повезло" и в этот раз,
Собой отход должны прикрыть.
Как выжил в тех боях, не знаю,
Наверно бог меня хранил,
Когда последним отступая,
На левый берег угодил.

Уж август месяц на дворе,
Мы две недели отдыхали
И я услышал на заре,
Как наши танки прогревали.
Тот отдых был ну не курорт,
В разведку иногда шныряли,
Стрелял по нам фашистский чёрт,
Мы по нему в ответ стреляли.
Витёк "блатной" наш, юморист:
"Ну, что подельнички притихли,
Видать придётся нам на "бис",
Сыграть с фашистом в "фигли-мигли".
Вновь - утром, всё опять готово,
Пойти на штурм и в этот раз,
И испытать, готовы снова,
Узнать, чей смертный пробил час.
Опять вокруг загрохотало,
Земля разверзнется вот-вот,
От раскалённого металла,
Что по земле той грешной бьёт.
Завыла песнь свою "катюша",
Земля, вдруг начала гореть,
От воя заложило уши
И каждый залп посеял смерть.
А в небе загудели "илы",
Неся с собою страшный груз,
В который раз Саур-Могила
Дрожала, пенился Миус.
Не много легче в этот раз,
Но немец всё же огрызался
И где-то на четвёртый час,
Рубеж за нами оказался.
И наши танки продвигаясь,
На поле минное зашли,
Уже бронёй не прикрываясь,
Сапёры впереди пошли
И кто на минах подорвался,
Кого косили пулемёты,
Навечно там лежать остался,
Убитых счёт пошёл на роты.
Нет, немец трусом вряд ли был
И с нами воевал умело,
А наш командущий вводил,
Что б задавить фашиста телом,
Штыки всё новые, свои.
Людьми же бреши пробивали,
Такие страшные бои,
Не дай вам бог, что б их видали!
И вот, виднеется курган,
А чуть поближе две высотки
"В атаку!" - крикнул капитан
 И вмиг упал, шла кровь из глотки.
Мы будто в тире, как мишени,
Любую выбирай на выбор
И немец быстрый на решенье,
Решил добавить нам kaliber.*
Без тех высот курган не взять,
Огнём нас щедро поливали
И "особист": " Что? Вашу мать,
Вы высоту опять не взяли"!?
Попыток всех не сосчитать,
Но немец танками богат,
На левый берег хочет смять,
"Ни шагу", - знаем мы: " Назад!"
Прицельно пушки наши бьют,
Врага машины выбивают,
Вот, наши танки в бой идут
И немцы тоже попадают
Здесь крови, больше чем воды
Той, что Миусе протекает,
А нам кричат: "Эх, раз туды"!
И вновь в атаку поднимают.
В боях опять мы десять дней,
Нет, даже ночью передышки,
Мы всё ж немного, но сильней,
И дышит фриц уже с отдышкой.
Высотки взяты, вот курган
И взять бы, обстрелять так, что б...
Да в штабе сумничал "полкан",
Сказал: "Штурмуем его в лоб".
План дескать дерзкий: "Склон крутой,
Фашист, поди не ожидает
И мы пойдём ломить стеной!"
Чего-чего, а стен хватает.
Так сильно много "безголовых",
За просто так, солдат сложили
И не боялись бога, что вы?
Они же бога отменили.
Покуда с трёх сторон фашистов,
По кругу мы не обошли
И лишь тогда мы взяли выступ,
Десятки тысяч смерть нашли.
В боях, что длились бесконечно,
Здесь честно - жизнь свою отдали
И пусть им будет память вечной,
И бог не дай, что б забывали"!

Уж тридцать лет, как умер дед,
Он до седин глубоких дожил
И был свидетелем побед,
Спаси же душу его боже.
Он часто и не в День Победы,
Здесь в одиночестве бродил,
Я видел раз, гуляя с дедом,
Как он с землёю говорил.
Он не любил торжеств помпезных,
Рассказов разных о войне,
О ней, не отзывался лестно,
Коль если что и ляпнул мне.
Приди весной к Саур-Могиле,
Когда бессмертник здесь цветёт,
То кровь солдат, что здесь почили,
Уж сколько лет она идёт.
Пусть будет всем напоминаньем,
О тех, кто здесь в земле лежат -
Солдат, стоящий изваяньем,
Поднявший в небо автомат !
*************************
Примечание: * kaliber(нем.); калибр.