В старинном заброшенном замке,
Где царствовал мир и покой,
Лежала старуха в каталке,
Упершись в комод головой.
Старухе прислали сиделку,
Чтоб ночи и дни коротать.
То выпить таблетку, то грелку
Ей во время надо подать.
Больная, лишь кожа, да кости.
Ходить ей немыслимый труд.
Такие давно на погосте
Освоили вечный уют.
В сто лет, или больше, старуха
Платила сиделке сполна.
Чтоб ту не настигла проруха,
И с ней не шутил сатана.
Расчет за текущие сутки
Фиксировал времени ход.
Денечки летели, как утки,
И ночки текли напролет.
Минула неделя, другая...
Тут, как бы ловчее сказать -
Со смертью старуха играя,
Не хочет совсем умирать.
Сиделка печально вздыхает:
"Состарюсь, того и дождусь,
Пока ее смерть забирает,
Сама еще раньше загнусь".
И тут озарило сиделку:
"Чем ночки и дни коротать,
Так лучше, продлив посиделку,
Испугом каргу доканать".
Сказала старухе с досадой:
"Ты мне заплати-ка вперед,
За месяц, как раз то, что надо,
Пока тебя смерть не берет".
Боясь, как бы смерть со старухой
Не вздумала в жмурки играть
Шепнула в старухино ухо -
До полночи лучше не спать.
"Ну ладно, отступим от правил.
В подвале откроешь мой шкаф.
Там много всего, что оставил
Мой прадед, потомственный граф".
Вот полночь, смотрю специально
На тень у лежачей больной.
Вдруг криком наполнилась спальня,
И тень замахнулась косой.
А дальше в подвал по ступеням
Летела старухина смерть.
Припала к шкафу на колени
И стала ключами греметь.
Открыв заглянула, и что же,
Чего там в шкафу только нет!
Но главной деталью, о Боже,
Был дряхлый старухин скелет.
Сиделка застыла на месте,
Стоит ни жива, ни мертва.
Вдруг словно в молитвенном жесте
Склонилась его голова.
Костлявой рукой потянулся
Скелет за железной косой.
Беззвучно притом огрызнулся
И сделал свой шаг роковой.
Тотчас от него отшатнулась,
Там жуткий послышался хруст.
Сиделка во мрак окунулась
И рухнула на пол без чувств.