Тот, который…
***
Они шли и бежали, бежали и шли – увлекая
За собою весенних ветров упоительный ток!
Проходными дворами, под грохот собачьего лая,
Покидая строку, как строка покидает листок –
Натыкаясь на стол, на гаражную ржавую мякоть,
Чтобы выскочить вновь, зачеркнув промелькнувший забор,
На стеклянный проспект, на весеннюю гулкую слякоть,
К магазину (где, кстати, торгуют еще до сих пор),
За горячею булкою круглого черного хлеба.
Так ничто не хрустит, как хрустит – даже не с чем сравнить –
Пузыристая корочка, Господи Боже, и небо
Умещалось в бутылку Кагора, который не пить
По-другому, как только из горлышка, честное слово,
Невозможно, испачкавшись в хлебной пыльце золотой!
Этот голод был свойства, мой друг, совершенно иного,
Эту жажду нельзя утолить было просто водой.
Они шли и бежали, бежали и шли! – улыбаясь...
И пуская на ветер табачных плантаций труды
Тот, который повыше, от холода чуть заикаясь,
Объяснял, как по правилам нужно вдыхать этот дым.
Пузырился Кагор и хрустела горячая корка,
Мир – открытая книга – скрипел переплетом дверным.
Наизусть был известен им путь от роддома до морга
Самый быстрый, и было рукою подать до тюрьмы!
Они шли и бежали… И было ещё неизвестно
Из какого подъезда навстречу им выпадет вдруг
С пустотою в глазах – тошнотворной, как нож хлеборезный!
Ещё много чего было им неизвестно, мой друг.
Они шли и бежали, бежали и шли, улыбаясь
И пуская на ветер табачных плантаций труды
Тот, который повыше, от холода чуть заикаясь,
Объяснял, как по правилам надо вдыхать этот дым.