***

Я – Хосе-Мануэль-и-Гассет-Самаранч-и-Гарсия-
Себастьян-и-Эрнандо…– начало осилил, ура! –
Эронимо-Хуан-Эухенио…– правда, красиво? –
да-Куэльо-Мендоза-и-Хулио?..– в смысле, пора,

Ибо – Лопес-Хосе…– ах, как я бы сейчас «заморильо»
Червячка, но я дал себе честное слово, пока
Не закончу письма – не притронусь к еде, эскамильо.
Ну, так здравствуй, Юсуф! Уф, воистину, издалека

Подобрался привет мой, а если уж так разобраться,
То забрался не близко и сам твой  покорный слуга –
Альмодовар-и-Перес-дель-Бока-Гуэрро-и-Браса… –
Да хранит нас святой Джабраил в голубых облаках!

Ах, Юсуф! Погоди, расскажу, только имя закончу.
Имя здесь – это всё! Тут уж я преуспел от души,
Вот послушай – …Альварес-Фигу-Буэндиа-дель-Пончо…–
И ты будешь смеяться – на чём! Я уж было решил,

Но потом отказался от этой затеи, с ослами:
Поставлять их в Америку – можешь представить себе?
Будто мало своих там ослов… Покрутили носами,
Да на том и расстались. А я всё мечтал – на трубе!

И вот на тебе! – в центре, где Прадо гуляет по кругу,
Проходимец какой-то, свою сакабучу продув,
И не то, чтобы так, такта два или три, он всю фугу
Выдул местом таким… что уж лучше б не дул! Ах, Юсуф,

Я не знал, что бывают фурор и триумф вот такими,
Когда ахнув, Мадрид понесется кружить на руках.
Это я понимаю! Действительно, громкое имя.
Да хранит нас святой Джабраил в голубых облаках!

Но уж если решил, то вернее всего – на бумаге,
Она вытерпит всё, хоть какое ты делай на ней
Себе имечко, хоть – Партагас-Нуньес-Тихо-и-Браге-
Ещё раз-Партагас-Бальтасар-и-Моралес… – налей,

Драгоценный Юсуф, дозевавшись до этого места,
Ароматной воды в запыленный кальян, и углем,
Не спеша, раскури это старое доброе средство,
Чтобы в сердце смешалось дыхание наших имен:

Ты да я, о, Юсуф – я готов подарить тебе почку
Тех алмазов, что в Басре достались так выгодно нам,
Но признайся, что ты… Ты ведь знал всё. Признайся и точка.
Отвечай же, Юсуф, ты с начала всё с самого знал –

Знал, что мне позарез, по камням, по снегам и по глине,
Никогда не попасть в ту страну, что всю жизнь напролёт,
Потому что давно уже нету её и в помине,
А которая есть – не обрадует сердце моё!

Боже, боже, я так… не уверен, но все же надеюсь,
Что никто, кроме нас, не узнает об этом письме,
И о том кто такой – …Альмавива-Алонсо-и-Перес-
Бальтасар-и-Пинедо-да-Варгас…– Я видел во сне,

Как святой Джабраил в голубых облаках прилетает,
А потом улетает… К чему бы всё это, Юсуф?
Может, правда, пора мне на Прадо плясать пассакалью,
Подбирать мараведи и тратить в харчевне на суп?

Ибо гол человек на земле, если он безымянен,
Ибо нищ человек, если он на земле безъязык.
Я с печалью и нежностью, словно слепой крестьянин,
Со щеки вытираю начало весенней грозы.

Я с печалью и нежностью, с нежностью больше, конечно,
Журавлей – может быть, ещё взгляд твой хранящих – встречаю,
Вспоминаю твой дом и усыпанный стол под черешней
Я с печалью и нежностью, больше, конечно, с печалью.

И всё думаю я – …Паскуаль-Гарсиласо-Хосе…–
Так же точно глупа – …Сааведра-дель-Гадо-Мурильо…–
Наша жизнь, как письмо: остается лишь имя в конце
Мне поставить. И – завтракать!
                Твой навсегда… О. Тартилья!