Был такой советский фильм – «Уходя, уходи» по сценарию Новосибирского юмориста… Вот и мне бы пора, - уже все прощаются, благодарят, что сделал мавр свое дело, а Мавр и ныне там.
Кое-кому обещал продолжение, так что продолжу. Цикл обзову «Исповедальные стихи» - не очень четко, но зато как бы сосредоточивающие на личности, на Я поэта… И для начала архи-оригинальное творение под названием «Мой театр»:
Лечу по небу птицею,
Тропу в тайге торю,
Живу без репетиции,
Экспромтом говорю.
В моем родном театре я –
Герой и черный бес,
И режиссер, и автор я
Своих житейских пьес.
Я жизнелюб и лицедей,
И спец по чудесам.
Друзья играют роль друзей,
Злодея – собственно злодей,
Себя играю сам.
Однажды рухнет занавес
У жизни на краю,
И не сыграть мне заново
Судьбу и боль мою.
(Хотя на сцене мёртвые,
Восстав из-под икон,
За славой искромётною
Выходят на поклон)
Святая Богородица!
Я всё же театрал:
Умру, как это водится,
А скажут, что сыграл …
(«О сколько тут открытий чудных!» Вот только что до меня дошло – после двадцатого-то прочтения! – что последнее слово многозначно, и в частности, сленговое… А техника исполнения! А рифмы, а тон! И опять не покидает чувство, что написано человеком, прощающимся с миром, ну и … сами понимаете, каково это читать… Какое мужество, Поэт! Как перед дзотом, который сейчас накроешь грудью).
И есть такое мужское, изведанное, откровенное, восхищенное, да не одобренное - под грифом «Лялечка»:
Как плывёт по городу
Лялька – божий свет!
И не то, чтоб голая,
И не то, чтоб нет.
Ах, какое личико,
Ах, какой наряд! –
Лялечка без лифчика –
Полуфабрикат!
Если длинноногая
Вышла на бульвар,
Довести не долго нам
До ума товар.
Докажу я фактами,
Черт меня возьми:
С полуфабрикатами
Никакой возни.
Взгляд скользит от личика
До истока ног.
Лялечка без лифчика -
Это же намёк!...
… Что потом ломаться
И сходить с ума,
Если раздеваться
Начала сама?
(Прошу прощения у дам, но ведь написано-о!!) И тут же, через пару страниц, - высокое-превысокое, личное-преличное: «След на Земле», творение Мастера, песни которого пели и армейские ансамбли:
Пунктиром тянется за мной,
Пунктиром тянется за мной
Мой путь земной,
Мой путь земной.
Я где-то оставляю след,
Я где-то оставляю след,
А где-то нет,
А где-то нет.
Глаза счастливые твои,
Глаза счастливые твои –
Мой след любви,
Мой след любви.
На детском личике с утра,
На детском личике с утра –
Мой след добра,
Мой след добра.
Не ляжет улица за мной,
Не ляжет улица за мной
На шар земной,
На шар земной.
Но лучше незаметным быть,
Но лучше незаметным быть,
Чем наследить,
Чем наследить.
Закончу сегодня пронзительнейшим личным посланием «Другу» (чистый сюжет для драматического фильма):
В горячий полдень забегу на рынок
И, жадным нетерпением томим,
Куплю арбуз, хвачу по середине –
И мы с тобою жажду утолим.
А если время выпадет другое,
Единственный сухарь – о край стола!
Мы на двоих одно разделим горе,
Мы жизнь и смерть разделим пополам.
Всё подлежит высокому деленью …
Но, нарушая этот гордый стих,
В наш тесный круг, как злое наважденье,
Одна любовь приходит на двоих.
И я люблю,
И мир виденьем выткан
Ее лица, ее веселых глаз …
Мне каждый миг сопутствует улыбка -
И разделяет неделимых нас.
Я всюду с ней.
Но ты идешь навстречу –
И всё теряю,
И всему не рад,
Как будто я до гроба,
бесконечно
Перед тобою в чём-то виноват.
В чем виноват?
Немыслима расплата.
С кого взыскать
за это колдовство?
О был бы ты
моим врагом заклятым,
Мне было б легче
справить торжество.
(А вот возьму и не попрощаюсь! Любить – так любить! Грешный Карин)